быть полезна? — повторила вопрос Ирэна, когда они расположились в другой комнате.
— У меня к вам есть исключительная просьба. Довериться я могу только вам. Понимаете, мне очень нужно кое-что снять…
— Я не занимаюсь ошейниками. За такое грозят серьезные проблемы…
— Нет-нет, вы меня не так поняли, — перебила Кира и начала разматывать бинт на руке, открывая запястье. — Мне нужно снять это.
Наруч напоминал модные в Сентории широкие браслеты из разноцветных нитей. Только с очень сложным плетением. И не из нитей, а из золотой проволоки. При этом внутренняя часть у него полностью гладкая. Ирэна, которая уже видела его, когда Артур приводил в кузню принцессу Кирану, опустилась перед Кирой на одно колено.
— Ваше высо… величество! — выдохнула она, приложив кулак к левой стороне груди.
— Тише! И встаньте, пожалуйста.
— Но…
— Меня теперь зовут Кенна. Никто не знает о моем прошлом. Так что мы с вами в одинаковом положении. Мы просто элоты. И я гораздо младше. Так что не стоит использовать какие-то особенные обращения или вежливую форму.
— Ваше вел…
— Пожалуйста. Я бы не пришла, но мне очень нужна ваша помощь. Это вопрос жизни и смерти. Мне во что бы то ни стало нужно снять наруч.
— Я сделаю все возможное, Кенна, — сказала Ирэна и дотронулась до наруча. Затем она долго вертела его и гладила в поисках застежки. Кира сотни раз ее искала, но так и не смогла обнаружить.
— Похоже на золото, если не присматриваться, — задумчиво протянула Ирэна, тщетно пытаясь просунуть палец между рукой и наручем. Тот, казалось, сжался плотней вокруг тонкого запястья, не желая его покидать. — Хотя в составе сплава оно определенно присутствует.
— Так вы сможете его снять?
— Я не видела ничего подобного в своей жизни. Это совершенно точно темпораль, но я не могу разобрать, где же его механизм.
— Мать, мы закончили, — прервал их Тимо, распахивая дверь.
Кира быстро прикрыла ладонью запястье.
— Стучаться надо, сколько раз тебе повторять, — проворчала Ирэна но без злобы. — Пора спать. Разгоняй всех по кроватям.
— Хорошо. А гостья? — поинтересовался он и чуть покраснел.
— Мне пора домой, — ответила Кира, и продолжила, когда Тимо ушел. — У вас очень заботливый сын.
— Очень, — тепло улыбнулась Ирэна. — Это все мои дети. Черный Мор лишил их родителей, а я забрала себе. Если бы не они, то я бы не научилась снова жить. Ради них я готова на все. Даже терпеть рабский ошейник.
— А как ваш хозяин к ним относится?
— Главный Прокуратор на многое закрывает глаза за хорошую работу и лояльность.
— Главный Прокуратор? Релдон Вим? — вскинулась Кира и вскочила. Затем устремилась прочь, быстро заматывая бинт на руке.
— Кенна, погоди! — кричала Ирэна ей вслед.
Кира остановилась только добежав до Зеленого Города. Она спряталась за повозкой и с опаской выглянула, проверив, не следует ли кто-то за ней. Выровняв дыхание и пригладив растрепавшиеся волосы, она проследовала в дворец Данге, проглотив вторую бумажку с кровью Рикё-младшего.
В покоях Релдона было прохладно, несмотря на летний зной, даже ночью не выпускающий столицу из своего гнёта. Мара наслаждалась тем, как мрамор холодит ее босые ступни, высасывающие энергию из поддерживающих температуру темпоралей. Скоро станет жарко.
Одетая только в лунное сияние, она тихо приблизилась к изголовью огромной кровати на деревянной платформе. Алебастровая кожа Мары светилась, а волна длинных иссиня-черных волос до талии и непроницаемые глаза еще больше подчеркивали ее невероятную белизну и нежность.
Релдон заснул, раскинув в стороны руки и ноги. Из-под его острого локтя торчал хвост красной плетеной закладки. Перевернутая книга лежала на соседней подушке. На столике поблескивала забытая фарфоровая чашка. Едва различимые блики играли на стеклянном чайнике с давно остывшим чаем — связанная хризантема расползлась, и листочки плавали отдельно. Мара убрала книгу, пристраиваясь рядом с Релдоном. Он потянулся и улыбнулся, притягивая ее к себе за тонкое запястье, чтобы увлечь в пылкий поцелуй, становящийся с каждым мгновением все острей и чувственней. Его вторая ладонь медленно заскользила вдоль тонкой талии и ниже.
Волнительное предвкушение сменилось жадным азартом. Мара стала податливой и пластичной как река. Она никогда не скрывала пламя, которое Релдон в ней разжигал, и отдавалась без остатка, забирая все, что он ей давал. Она теряла голову за двоих, лишалась воли и кричала в исступлении в то время, как он уверенно вел их обоих к торжеству. Темп то стихал, то нарастал вновь, неминуемо приближая восторженную вспышку, а за ней блаженное насыщение.
Когда все мысли исчезли, а тело взорвалось волной удовольствия, Мара со стоном впилась зубами в плечо Релдона. Не настолько сильно, чтобы прокусить кожу, но достаточно, чтобы появился хорошо заметный след.
Ее метка.
— Завтра придется обходиться без магии, — вздохнул он, рисуя пальцами узоры на ее коже.
Сила антиволна непредсказуемо влияла на вибрацию. Из-за нанесенного Марой повреждения, даже такого незначительного, магия восстановится не сразу, как они оказывались вдали друг от друга, а через некоторое время.
Релдон поддел пальцем ошейник, сдвинув его наверх, и прикусил нежную кожу на ее шее.
Его метка.
Его настоящая метка. Релдон вернул ошейник на место, прикрыв засос.
Подарив ему несколько легких благодарных поцелуев, Мара прижалась щекой к его груди, прислушиваясь к сильным ударам сердца, пока он гладил ее шелковистые волосы.
— Хочешь, я останусь с тобой, пока не пройдет? — она откинула назад длинные пряди, чтобы ему ничто не мешало упиваться ее красотой и открытостью.
— Я могу за себя постоять и без магии, — он прикрыл веки, продолжая выводить завитушки на ее бедре.
Постепенно дыхание Релдона замедлилось, ладонь замерла. Складка между бровями разгладилась. Мара обожала наблюдать, как он спит. В эти моменты он выглядел так беззащитно и трогательно, как никогда. Ведь он не позволял себе расслабляться при других, делая редкие исключения для нее одной.
Пора уходить, чтобы темпорали восстановили температуру в спальне. Она мечтала хоть одну ночь полностью провести в его объятиях и проснуться от утренних ласк. Но каждый раз приходилось возвращаться к себе, чтобы дать Релдону возможность выспаться.
Мара отвела непокорную прядь с его лба, и ее взор наткнулся на Печать Прокуратора, едва поблёскивающюю золотом в зеленоватых лучах полной Луны. Вдруг изображенный на ней змей,
