Я никогда не смогу этого сделать!
Я вернусь домой. Мама будет счастлива, что я уцелел. Потом приедет отец. Он посмотрит мне в глаза и все поймет. И придется рассказать…
Нет, не только потому, что ему трудно, невозможно врать. Не только…
Я знал, почему мне придется ему рассказать. Потому что сам он никогда бы не спрыгнул с поезда, если бы беда грозила другим людям. Он бы точно влез на крышу, чтобы добраться до первых тепловозов. Он бы не вспомнил даже, что у него раненая нога до сих пор болит в колене.
Его ранили в конце войны, летом сорок пятого. Он пошел на фронт добровольцем. Он был тогда чуть старше меня. Они ехали на Запад, но там война кончилась, и их повернули на Восток.
Отец освобождал Южный Сахалин. Он был стрелок-танкист. Это случилось, когда он вернулся к своему подбитому танку. Там остался командир. Командир приказал всем уходить. Сказал, что пойдет последним. Они не знали, что он тяжело ранен и не может уже выбраться. Но командир не хотел, чтобы из-за него погибли отец и водитель. Они вылезли из танка и побежали.
Отец обернулся и увидел, что командира нет. Он крикнул водителю, но тот не остановился и бежал все дальше. А отец вернулся. И тут его ранило.
Но он все-таки вытащил командира. Долго нес его на себе по полю. Командир умер у него на руках, но отец все-таки дотащил его до своих.
Потом он встретил в медсанбате водителя. И ударил его.
Водитель был старшина, а папа только младший сержант. Его судили трибуналом и разжаловали в рядовые.
Но отец говорил, что если бы он еще встретил водителя, то все равно бы его ударил…
52
Три! Только три раза надо прыгнуть с одной крыши на другую. Ведь каждые две секции сообщаются между собой.
Теперь Олег знал, что прыгнет. Он не думал, чем это кончится. Он просто не мог поступить иначе.
Только надо было позаботиться о Люсе. Она не должна рисковать. Она спрыгнет, как только начнется подъем.
— Люся! — сказал Олег. — Не дрожи. Спрыгнем, как на парашюте!
Он явно перебрал в бодрости тона, и Люся тут же это почувствовала.
— Это еще вопрос, кто дрожит, — сказала она. — Может, глотнешь граммов пятьдесят для храбрости?
— Перебьемся, — сказал Олег. — Слушай: ты прыгнешь первой.
— Почему я?
— Так лучше. Да ты не бойся.
— Я сказала, что не боюсь!
У нее внутри просто все застыло от страха, но она больше всего боялась распустить себя.
— Тогда слушай меня…
— Смотря, что скажешь…
— Надо спуститься на последнюю ступеньку.
— Спасибо, за «цеу».
— Какое «цеу»?
— «Ценные указания». А то я уж думала из окна кидаться.
Люся отвечала сразу, не думая, пытаясь укрыться от страха за этими резкими ответами.
Но Олег не обращал внимания на ее слова. Главное, чтобы она прыгнула.
— Значит, договорились: ты прыгаешь первая…
— Это я уже слышала. — Люся повернулась к нему. — А почему все-таки я? Почему не ты?
— Я прыгну сразу за тобой. Тут же. Просто я должен быть уверен, что ты прыгнула.
— Какая забота о человеке!
— Люся! — сказал Олег. — Послушай… Это не так просто. Я один раз уже пробовал… И не смог!
— А теперь сможешь?
— Смогу.
— Значит, и я смогу! — отрезала она.
Но тут же извиняюще коснулась его руки.
— Хорошо, Олег! Я все сделаю, как надо… Когда?
— Скоро. Я тебе скажу. Как только начнется подъем.
Олег выключил наружный свет и спустился на подножку.
Взошла луна, стало немного светлее. Впереди отчетливо виднелись огни, раскинувшиеся по холму.
Это была Узловая.
Когда Олег поднялся в кабину, Люся возилась со своей сумкой.
Нет, трудно понять женщину! То подымут визг из-за мыши, то, когда действительно страшно, беспокоятся о какой-то ерунде.
Люся кончила колдовать над сумкой.
— Я готова!
Огни на холме приближались. Их стало больше.
Скоро должен был начаться подъем.
53
В домах зажглись огни.
Недовольные люди подымались на стук с постелей. Еще не стряхнув сон, они выслушивали короткие тревожные слова.
Люди невольно подымали головы и смотрели туда, где над их домами шла крутая дуга железнодорожного полотна.
Оттуда грозила опасность.
Никто не спал в этот час в кварталах города, лежащих близ железнодорожной эстакады.
С наспех собранными вещами, с детьми на руках выходили люди из квартир. Их уводили на соседние улицы, размещали в пустом здании школы.
Если сумасшедший состав сойдет с рельсов — здесь они будут в безопасности.
По ночным улицам шли вереницы людей.
Плакали разбуженные дети, сердито перебрасывались словами взрослые.
Тревожно выли сирены карет «Скорой помощи» и пожарных машин.
54
— Георгий, ты сошел с ума!
— Ошибаешься. Никогда в жизни я еще не был так разумен.
— Это бред.
— Это расчет. Понимаешь, я выхожу навстречу на легком тепловозе. Жду их у начала подъема.
— Они сомнут тебя!
— Зачем сомнут? Я тоже буду подыматься вверх. Почти с их скоростью. Понимаешь? Почти! Они нагонят меня. Я приму их на свой хвост.
— И сцепка сбросит тебя вниз.
— Никогда. Я смягчу удар.
— Ну хорошо, а потом?
— Потом переберусь на первый тепловоз. Любой ценой! Хоть прыгну с крыши. И остановлю этих взбесившихся чертей!
— Ты погибнешь, Георгий!
— А погибнут те двое? Погибнут люди? Тогда что?
55
— Пора! — сказал Олег и раскрыл дверь.
Все было почти так, как он представил себе.
Внизу под насыпью стояли дома. В окнах горели огни. Фары автомашин освещали темные улицы.
Люся шагнула вперед. Красно-синяя сумка была зажата в руке.
Сцепка шла вверх по подъему. Скорость сейчас казалась не такой большой.
— Быстрей! — сказал Олег.
Люся остановилась в дверях.
— А ты?
— Я за тобой!
Олег очень волновался за нее. Она должна была успеть спрыгнуть.
Но Люся медлила. Она как будто сомневалась в чем-то.
— Ты сразу?
— Да, да! Быстрей!
Олег нервничал.
Состав подымался все выше, а ему надо было еще пройти в машинное отделение первой секции, подняться на крышу…
Люся спустилась по ступенькам.
— Давай! — подбодрил он.
Девушка снова остановилась. Нет, что-то мешало ей.
Она повернулась к Олегу.
— Ты что?
Она молчала. Ее огромные глаза в упор смотрели на него. Она пыталась понять, отыскать ответ.
— Прыгай! — закричал Олег.
Люся отвернулась. Сжалась на ступеньке.
— Ну!
Он легонько подтолкнул ее в плечо. Люся вдруг выпрямилась.
