— И все же это была она, не так ли?
— Не знаю.
— Так ты не пошел? — удивился Купойи.
— Да нет же, пошел, иначе я не был бы сейчас здесь. Девушка так просила, чуть ли не силой тянула меня, что в конце концов я согласился. Эта девчушка была такая странная: чего она хотела, в чем был лично ее интерес, я и сейчас не могу понять…
— Наверняка дама ей хорошо заплатила за то, чтобы та привела тебя, — высказала свое мнение Купойине.
— А как была одета девочка? — спросил Купойи с лихорадочно сверкающими глазами.
— Да я не очень приглядывался, какой-то платочек в горошек на голове…
— Ты не заметил никакого изъяна в ее фигуре?
— Вроде бы она как-то странно держала шею.
— Не блондинка ли?
— Да, блондинка. Но почему это интересует дедушку?
— Потом увидишь почему. А пока знай отвечай. У петуха красный был гребешок?
Пали улыбнулся и переглянулся с бабушкой.
— Так ведь у всех петухов красный гребешок, дедушка.
— Постой-ка, постой! — воскликнул старик с непонятным оживлением. — А не было ли на петухе колокольчика, на шее или еще где?
Теперь уже и внук и бабушка переглянулись с явной озабоченностью.
— Нет, дорогой дедушка. Никакого колокольчика на петухе не было; это только на овцах да на барашках бывают колокольчики. Словом, я пообещал девушке, что сейчас же пойду туда, только переоденусь внизу в чистую одежду. На этом она успокоилась и сказала, что пойдет вперед, но вновь попросила меня, чтобы я поспешил, поторопился… Когда я, переодетый, вернулся наверх, то уже нигде не увидел эту странную девушку.
— Слышишь, Винце? — воскликнул Купойи. — Он говорит, что она бесследно исчезла!..
Винце задумчиво смотрел на пламя свечи и кивал своей большой головой, мол, все слышу.
— Тогда я пошел один в сторону леса, думая все же — не стану отрицать, — что встречу там Хорватине, но не успел я дойти и до опушки, как послышался страшный глухой взрыв; казалось, земля задрожала и застонала от него. Обвалилась шахта. Я опрометью побежал назад…
Глубокая тишина наступила после его рассказа; каждый снова как бы мысленно повторял его про себя. Свежий ветерок заколебал пламя свечи, и его голубоватый, как цветок гиацинта, язычок нервно затрепетал. Что-то из мебели таинственно затрещало, и снова стало все тихо, только часы громко тикали.
Лицо старого Купойи засветилось каким-то озарением. Он сложил на груди руки, как для молитвы, поднял глаза кверху и набожно залепетал:
— Точно, это была она! Она пришла, чтобы спасти его.
— Кто? — недоуменно спросила госпожа Купойи.
— Та девушка, которую я похоронил, — повторил старик с суеверным восхищением.
Его супруга в третий раз переглянулась с внуком. В их глазах можно было прочесть: «От великой радости он лишился ума».
Но Винце, мудрый маловер Винце, задвигался на своем стульчике.
— Да, это была она! — подтвердил он дрожащим голосом и перекрестился. — Да восславься Иисус Христос!
В это мгновение на дворе закричал петух. Может быть, это был петух госпожи Купойи, возвещавший, что уже полночь. А может быть, пришел тот, другой, таинственный петух, пришел, чтобы подтвердить: «Кукареку! Это мы были, мы были!»
Xольд — основная мера земли в Венгрии, равен приблизительно 0,57 га.
Xатош — старая венгерская монета в 20 филлеров.
В этой местности девушки на троицу трясут навес, и если упадет пшеничное зерно, значит, на ней женится хозяин с усадьбой, зернышко ржи — мастеровой человек, а если ячменное зерно — пастор. (Прим. авт.)
«Макао» — азартная карточная игра, заимствованная из Франции.
Эстерхази — знатный дворянский род в старой Венгрии, крупнейшие земельные магнаты.
Вашкор — богатый крестьянин, владелец 200 хольдов земли в тех краях. (Прим. авт.)
Татры — горный массив в Польше и Словакии; в описываемое Миксатом время находился на территории тогдашней Венгрии.
