Начиная с этого дня партии золотоискателей прибывали с небольшими промежутками одна за другой. Едва ступив на землю, пришельцы, как люди, привычные к выполнению всяческих формальностей, направлялись прямо в управление, где, знакомясь с действующими постановлениями, единодушно находили их непомерно строгими. Потом, оставив мысль об узаконении своего положения, чужеземцы расходились по городу. Малочисленность жителей и умело добытая информация о положении дел в колонии быстро убеждали их в слабости остельской администрации. Поэтому они решались обойти законы, безнаказанно нарушаемые даже самими колонистами, и, проблуждав несколько дней по пустынным улицам Либерии, покидали город, направляясь прямо на поиски золотоносных участков.
Но настала зима, и вместе с прекращением разработок приостановился и поток приезжих. Последний корабль, доставивший в Новый поселок партию золотоискателей, прибыл 24 марта. К этому времени на остельской земле находилось уже более двух тысяч авантюристов.
Этот же корабль увез ноту правительства острова Осте ко всем государствам земного шара. Кау-джер, с болью в сердце наблюдавший за вторжением чужеземцев, доводил до сведения всех и вся, что, ввиду перенаселения остельской колонии, въезд на территорию острова Осте воспрещен и в случае самовольной высадки иностранцев против них будет применена сила.
Окажется ли эта мера эффективной или нет, могло показать только будущее, но в глубине души Кау-джер сомневался в ее действенности. Слишком сильна притягательная власть золота для некоторых людей, чтобы их можно было чем-нибудь остановить…
Впрочем, зло уже совершилось. Бунт остельцев… неизбежное, уже начавшееся обнищание… вторжение разного сброда, привносящего с собой все существующие на земле пороки — все это само по себе являлось катастрофой.
Что же делать? Ничего, только ждать лучших времен… если таковые вообще еще наступят. Хальг, Кароли, Хартлпул, Гарри и Эдуард Родсы, Дик, Жермен Ривьер и еще десятка два надежных людей противостояли всем остальным.
Это был священный оплот, последние преданные бойцы, объединившиеся вокруг Кау-джера, который мог только наблюдать за разрушением величайшего дела его жизни.
Так закончился первый акт «золотой трагедии», которая, как настоящая театральная пьеса, состояла из нескольких действий, разделенных антрактами.
Драматические события, легшие в основу первого акта, сразу же нарушили безмятежную жизнь колонии. Несколько остельцев исчезло навсегда.
Никто не знал, что с ними сталось, но все обстоятельства наводили на мысль, что они оказались жертвами несчастного случая или драки; поэтому родные носили по ним траур.
Общее благосостояние острова Осте резко упало. Правда, нехватки предметов первой необходимости пока еще не ощущалось, но цены на все повысились еще в три-четыре раза.
При этом пострадали наименее обеспеченные колонисты. Тщетно Кау-джер пытался подыскать им работу. Почти полное прекращение частной торговли настораживало остельцев. Никто не решался создавать новые предприятия. Государственная казна опустела. Общественные работы также приостановились. Какая злая ирония судьбы! Государству не хватало золота именно тогда, когда его в изобилии обнаружили в земле!
Откуда же правительство могло взять средства? Только отдельные остельцы заплатили за право приобретения золотоносных участков, но никто не сделал ни единого взноса по отчислениям с добычи, как предписывал закон. Обнищание населения привело к резкому сокращению общей суммы налогов. Денежные поступления в казну почти прекратились.
Личные фонды Кау-джера были исчерпаны. Он широко пользовался ими в течение всего лета, чтобы из-за возникших финансовых затруднений не прерывать работ по сооружению маяка на мысе Горн. Но золотая лихорадка не пощадила и строительных рабочих. Поэтому окончание стройки значительно задерживалось.
Среди счастливчиков, которых фортуна озарила золотой улыбкой, оказался и Кеннеди, бывший матрос с «Джонатана». Превратившись в богача, он вел себя так вызывающе, что о его необыкновенном везении узнали все колонисты.
Сколько золота нашел он? Никто да, наверно, и сам он, не знал этого. Возможно, матрос даже не умел считать. Однако, судя по его тратам, — немало. Он полными пригоршнями разбрасывал свое богатство. Конечно, не в виде монет, имеющих официальный курс во всех цивилизованных странах, а в виде самородков и золотого песка.
Кеннеди приобрел барские замашки: уверенно разглагольствовал обо всем, корчил из себя миллиардера и каждому встречному и поперечному объявлял о своем намерении в ближайшее время уехать из города, где не может обеспечить себе соответствующую жизнь.
Никто не знал и о том, откуда взялось его богатство, и вообще где находится участок бывшего матроса. Когда его об этом спрашивали, он напускал на себя таинственный вид и, не отвечая на вопрос, переводил разговор на другую тему. Если либерийцам и доводилось летом видеть Кеннеди, то отнюдь не за работой — сунув руки в карманы, он гордо разгуливал по улицам города. Колонисты не забыли об этих встречах, потому что в некоторых случаях они предшествовали постигшему их несчастью. Через несколько часов или дней после того, как им повстречался Кеннеди, у них исчезало все добытое ими золото. К сожалению, вора так и не смогли найти. Когда же все пострадавшие собрались вместе и установили, что кражи всегда совпадали с присутствием Кеннеди поблизости от места преступления, на него пали тяжкие подозрения, хотя прямых улик не было.
Выведенный из терпения Кау-джер решил применить силу. Слишком уж открыто издевались над законами Кеннеди и ему подобные. Правда, пока еще ничего нельзя было предпринять, и приходилось терпеть эти бунтарские выходки, но при первой же возможности следовало их пресечь. А тем временем наступившие холода прогнали колонистов с золотых промыслов. Все вернулись домой, причем большинство не могло похвастать особыми успехами. Снова восстановилась служба милиции, и люди, входившие в ее состав, казались (во всяком случае, в данный момент) преисполненными благих намерений.
И вот однажды утром, без всякого предупреждения, милиция во главе с Хартлпулом явилась к либерийцам, особенно кичившимся своим богатством, и произвела у них тщательный обыск. От обнаруженного золота отделили четвертую часть, а из оставшегося конфисковали еще двести аргентинских пиастров в счет оплаты права на приобретение золотоносного участка.
Кеннеди хвастал не зря. У него действительно нашли золота по крайней мере на семьдесят пять тысяч франков, считая во французской валюте. И именно Кеннеди оказал самое упорное сопротивление милиции во время обыска. Приходилось все время пререкаться с бывшим матросом, изрыгавшим яростные проклятия.
