Он ответил на ее поцелуй, робкий, неумелый. Напрягая всю волю и всю любовь свою, подумал, что так, как он готов поступить, нельзя поступать. Во имя любви, будущей любви на всю жизнь, тихонько отстранил Богданну. Она послушалась — трепещущая, покорная.
Он сказал:
— Сейчас мы должны расстаться.
Она молча смотрела на него. Провела ладонью по его щеке. Заплакала тихо, виновато.
— Не надо, родная, не плачь. Послушай меня.
— Да, милый, да.
— По этой тропинке выйдешь на дорогу…
— Да…
— Там тебя ждет автомобиль — номер сорок восемь — тридцать два. Шофер в штатском.
— Да…
— Садись в автомобиль, не спрашивай ни о чем. Тебя отвезут куда надо, все объяснят.
— Да, милый…
— Все будет хорошо, не бойся, сделай так, как я тебе сказал. От этого зависит наша жизнь и наше счастье.
— Я все сделаю, милый. Ты простил меня?
— Глупая, ты сама не помнила себя.
— Да, я не виновата.
— Иди, нам нельзя здесь долго. Не заблудись. Прямо по тропинке, автомобиль сорок восемь — тридцать два.
— Я иду, милый, не беспокойся за меня. Мы еще увидимся?
— Может быть, даже скоро… И еще — вот карандаш, бумага. Пиши.
— Да… Что писать?
— Пиши: «Дорогая мама! Не беспокойся за меня, я неожиданно уехала на десять дней по очень важному делу. Вернусь точно в срок. Целую, твоя Богданна». Готово?
Все еще ошеломленная, не понимая, что с ней происходит, девушка выполнила полупросьбу, полуприказ.
— Теперь иди.
Демьянко долго смотрел, как стройная фигурка мелькает между деревьями. Потом достал из-под пиджака парабеллум, выстрелил в воздух.
Когда пассажиры вышли из машины и скрылись в лесу, Торкун поудобнее уткнулся в угол сиденья, стал ждать их возвращения. Цель поездки его нисколько не интересовала.
Ждал долго. В лесу была мертвая тишина. Вдруг со стороны скал донеслись выстрелы — один, другой.
Торкун не придал им значения, даже увидев-выходящего из леса Демьянко.
— Поехали, — сказал Демьянко, садясь в машину.
— А девушка? — недоуменно спросил Торкун.
— Она… ушла.
— Куда ушла?
— Не ваше дело. Поехали!
Торкун ничего не понимал. И вдруг вспомнил о выстрелах. Почувствовал, как на голове зашевелились волосы.
— Вы! Вы! — больше не мог выговорить ни слова.
Демьянко стиснул его плечо. Сказал с холодным бешенством:
— Да! Я! И если вы не тронете сейчас же машину с места, я и вас прикончу как собаку.
Торкун понял: Демьянко готов привести угрозу в исполнение. Плохо соображая, что делает, нажал на стартер, развернул «мерседес», помчался к городу.
Старенький мотор выл, захлебывался, а полуобезумевший от ужаса Торкун старался еще и еще прибавить скорость. То и дело поглядывал через плечо, надеясь, что все это лишь почудилось, девушка сидит рядом с Демьянко.
Но, сколько ни оглядывался Торкун, на заднем сиденье видел одного Демьянко с сигаретой в плотно сжатых губах.
Когда предместье было совсем рядом, Торкуну пришлось резко остановиться — заскрипели тормоза. Прохожий, неторопливо шагавший навстречу, поднял руку. Это был Павлюк.
— Жду вас давно, — объяснил он, открывая дверцу и плюхаясь на сиденье рядом с Демьянко. — В собор нельзя, приехало духовное начальство, пану отцу не до нас. Скверно, что очень затягивается дело.
После паузы спросил:
— Ну что? Впрочем, понятно.
— Прочтите, — коротко сказал Демьянко, протягивая записку Богданны. — Заставил ее написать.
Павлюк с восхищением хлопнул Демьянко по колену.
— Ну и ловкач же вы! А я ломал голову, как устроить, чтобы мамаша не побежала заявлять о пропаже дочки. Вы обладили — лучше не надо. Через десять дней мы будем далеко. Вы ценный человек, Демьянко.
Павлюк заметил большую сумку. Раскрыл.
— Ого, пирожки!
Достал пирожок, с аппетитом стал жевать.
— Неплохие, попробуйте.
Торкун почувствовал тошноту. Зажав рот рукой, выскочил из машины.
Павлюк доел один пирожок, взял другой. Одобрительно поглядывал на Демьянко, думал: «Да, из него выйдет толк».
— Эй, Торкун, поехали! Какого черта выудрали.Лезьте на свое место…
Той же ночью работники госбезопасности ликвидировали остатки националистского подполья.
Всех троих взяли живыми.
Джадидизм — реакционное националистическое учение.
Н а с — род табака.
Распространенная в Латвии игра, отдаленно напоминающая бильярд.
ЦК КПУ и правительство Украины трижды обращались к националистическому подполью, гарантируя, что добровольно явившиеся участники этих антисоветских организаций не будут привлечены к ответственности за прошлые преступления. Сейчас эти люди давным-давно искупили честным трудом вину перед народом, живут мирно и счастливо.
