— Я не отдам, поверьте, я не позволю ему употребить открытие во зло!
— Возьмут.
— Нет, нет и нет.
— Вы слишком много знаете, чтобы идти к Ваматру. Любым способом они добудут у вас код.
— Я взвесил всё и я хочу посмотреть, что делается на Венере.
Нолан не понял, причем тут Венера, но и не заинтересовался.
— Итак, вы решили твердо?
— Да.
— Напрасно. К Ваматру может пойти или человек, не знающий секрета, такой, как Лейж, или тот, кто сильнее вас. Например, я. Но и я не пошел бы. Я боюсь, Крэл, понимаете — боюсь.
— Чего?
— У вас не хватит сил, и вы под угрозой, под внушением, под влиянием протоксенусов не выдержите, отдадите код.
Нолан обернулся — он раньше Крэла услышал шум машины, идущей из города. «Мерседес» проехал мимо них, не сбавляя скорости, и вдруг шагах в пятидесяти затормозил у обочины. Машину вела Инса.
— Я никак не могу повлиять на ваше решение?
— Никак.
— Тогда возьмите вот это. Если вам будет трудно, ну, понимаете, совсем трудно, примите.
— Это яд?
— Крэл!
— Что же тогда?
— Препарат, который поможет вам быть сильнее.
— Вы тоже пользуетесь им?
— Случая не представлялось. Прощайте, Крэл. Я сделал всё, что только мог, и больше того, что хотел. Поезжайте, а я… я буду бороться с Ваматром и… и с вами, Крэл, когда вы окажетесь единомышленником моих врагов.
Нолан развернул машину и поехал по направлению к городу. Крэл сел в «дисмен» и медленно, очень медленно двинулся к Холлу. Какое-то время Инса ехала следом, а потом догнала, поравнялась с ним.
— Крэл!
Он не отозвался, не повернул головы. Инса еще раз позвала его, потом резко нажала на акселератор, машина рванула, обдала машину Крэла пылью и скрылась впереди.
К парку Холпа Крэл подъехал в полдень. Старинные кованые ворота были открыты. Одна половина ворот, перекошенная, с заржавевшими петлями, видимо, вообще никогда не закрывалась, внизу она поросла травой, а по вертикальным ее прутьям побежал вьюнок. Крэл вылез из «дисмена», сорвал для чего-то розовый граммофончик и, вдыхая сладкий запах, исподлобья смотрел в парк. В густой зелени едва виднелись кирпичные, добротно построенные здания. За ними, поднимаясь над могучими вязами, стояла железная, явно современной постройки башня. Слева, на возвышенной части территории, расположились коттеджи. Возле них деревья были помоложе, там было солнечней, светлее, и оттуда доносились голоса и смех игроков в волейбол.
Крэл отбросил граммофончик, сел в машину, и в это время прозвучал колокол. Кто-то вызванивал весело, игриво и долго, звонил до тех пор, пока не опустела спортплощадка, пока не потянулись от коттеджей к кирпично-красным корпусам люди. Шли они группами, по двое, по трое, оживленно переговаривались, смеялись.
Молодой человек с полным загорелым лицом остановился рядом с «дисменом».
— Добрый день. Разрешите представиться — Ялко. Петер Ялко. Доктор Ваматр поручил мне встретить вас и устроить здесь.
Ялко замолк, явно ожидая, пока Крэл протянет руку. Рукопожатие получилось крепким, и улыбка на лице встречавшего стала уверенней.
— Гараж за жилой зоной. «Дисмен» можно оставлять там. Механик у нас отличный. Пьет, конечно, однако за пятнадцать-двадцать монет в неделю будет держать вашего коня в полном порядке. Вот с жильем… Вы останетесь в городе или предпочтете поселиться в Холпе?
— Да я, собственно, еще не решил. Ездить в город далековато, но Хук говорил, что коттеджей недостает.
— Для вас он распорядился отвести один из резервных — экспедиционный. Знаете, они неплохие. Удобны, даже комфортабельны. Мы жили в них на островах.
— Вы участвовали в опыте… в опыте по уничтожению острова?
— Острова? Остров, конечно, остался на своем месте, а вот живность лимоксенусы сожрали.
— Живность? — Крэл посмотрел на широкое, скуластое лицо Ялко, и оно уже не показалось ему столь добродушным. — Я слушаю вас, Ялко. — сказал Крэл сухо. — Какие будут инструкции?
— Инструкций не будет. Просто я покажу вам ваше рабочее место и ваш коттедж. Пообедать можно вон там, в столовой, или позвоните, и вам принесут в коттедж…
На окнах были решетки, и Крэл сразу подумал: «А стекла уже вставили». Глупо, конечно, прошло ведь года полтора с той ночи, когда Аллан Лейж запустил в окно тяжелым октонометром. Крэл был уверен — так живо всё описал Нолан, что ему предоставили комнату Лейжа. «Где же запрятаны динамики, объективы телеустройств? А отверстия вентиляционных каналов?» Мучительно хотелось всё обшарить, изучить каждый уголок помещения, заставленного аппаратурой и приборами, однако мысль о телеглазах, просматривающих комнату, остановила его. «Если наблюдают, то отметят нервозность, спешку, им может показаться, что я трушу. Надо исподволь, постепенно присматриваться к обстановке. Не упускать мелочей, быть внимательным ко всему и осторожным с людьми. Этот Ялко. С виду такой славный парень, и вдруг — «живность». Если он был там, он не мог не знать о скелетах аборигенов, заживо съеденных лимоксенусами. Неужели жестокость, бессердечие, цинизм вот так запросто могут уживаться с радушием, приветливостью, кажущейся добротой? Открытое лицо, ясный взгляд, что-то даже простодушное в манерах, жестах, и никакого смущения при упоминании об отвратительном эксперименте, в результате которого погибли люди! Что же это?»
Окна были открыты, тянуло свежестью, зеленый полумрак, заполнявший лабораторию, действовал успокаивающе. Вид знакомых, таких нужных для работы приборов будил приятные, теплые чувства. Только теперь Крэл ощутил, как соскучился по родной обстановке лаборатории, как ее недоставало всё эти месяцы. Хотелось тотчас взяться за отладку и настройку гиалоскопа, и тут же подумалось: а для чего, для кого?
Ялко, оставляя Крэла в лаборатории, предупредил, что доктор Ваматр сможет принять его вечером, часов около шести. До этого, если угодно, Крэл может ознакомиться с отчетами, протоколами — словом, со всей научно-технической документацией лаборатории.
«Дают всё сразу — узнавай, и ты, уже связанный подпиской, становишься соучастником. Ловко».
Стопка аккуратных папок лежала на столе. Приняться за них не терпелось, но было страшновато. Что в них — объективные факты или завуалированная ложь, беспристрастный анализ или подтасовка сделанных наблюдений?
Внезапно потемнело, от налетевшего вдруг ветра в парке затрепетали, зашелестели беспокойно листья, и хлынул ливень. Теплый, летний, шумный. Крэл схватился за прутья решетки и вдохнул терпкий, пахнущий прибитой пылью воздух.
От ворот бежала Инса. Босая, с уже мокрыми от дождя волосами. На повороте к главному зданию она помахала кому-то невидимому бумажкой:
