Утром десятого дня я снова нагрузился огневым припасом, киркой, печеными яйцами, бутылкой с водой и полез в гору.
На этот раз выбрал путь слева от палатки, а не справа. Мне показалось, что там подъем легче.
И правда, камней на левом склоне попадалось немного и они лежали пластами, как ступени огромной лестницы. Трава между ними росла чахлая, и ступени были отчетливо видны. Во многих местах сквозь пласты по трещинам просачивалась вода. И откуда она только берется здесь, на горе?
Я карабкался по склону до тех пор, пока не устал. Выбившись из сил, нашел уютное местечко и присел отдохнуть.
День опять начался жаркий, безветренный. Море огромным серо-синим полем лежало внизу подо мной. Горизонт жесткой линией обводил его край, и вдруг я увидел землю в стороне мыса Форштевня. Три горы бледно-синими зубцами, похожими на тени, поднимались на краю моря. Раньше я их не замечал, вероятно, из-за белесой мглы, все время стоящей у горизонта.
Я попытался прикинуть расстояние до этой земли, но не смог. Из геометрии я знал, что человек с высоты своего роста видит горизонт на расстоянии четырех-пяти километров. И то только на ровном месте. Значит, с двух ростов он будет видеть на десять, с трех - на пятнадцать километров и так далее. Но я никак не мог определить высоту, на которой находился сейчас над морем.
Отдохнув, снова начал подъем.
Выше камни уже не лежали ступенями, а пошли россыпью и между ними под ногами скользила грязь. Мне это показалось странным. Ночью не было ни дождя, ни тумана, а воды здесь натекло столько, будто над горой бушевал ливень.
Огибая очередную трясину, я услышал знакомое: буль... буль-буль... буль... - и увидел источник. Вода, пульсируя, выбивалась текучим горбом прямо из трещины в слоистом склоне.
Я допил все, что оставалось в бутылке, и наполнил ее из родника.
Шагов через десять обнаружил еще один ключ. А почти у самой вершины - еще один.
Да, воды на моем острове имелось более чем достаточно. Буквально вся гора усеяна родниками. И какая вкусная эта вода!
Я попробовал понемногу из каждого источника. Наверное, вся сопка внутри была в трещинах и вода поднималась по ним с глубины. Иначе откуда бы она здесь взялась?
И вот я на вершине и снова оглядываю свой остров.
Берег Левого Борта почти вертикальным отвесом обрывается в море. Склон сопки круто переходит в этот обрыв, будто его гигантским ножом срезали. Если бы я захотел исследовать Левый Борт, мне это бы не удалось. Там нет ни одного удобного для подъема места. Несколько деревьев торчат на краю обрыва, наклонившись стволами в сторону сопки, словно в испуге отпрянув от края. И обрыв этот тянется до самых Правых скал. Ближе к вершине сопки растет целый лес.
Мой остров очень похож на лодку, сильно накренившуюся на правый борт и осевшую на корму. Словно она черпнула воды и ее вот-вот захлестнет волнами...
Потом я начал таскать под дуб все, что могло гореть. Собирать мне пришлось недолго: два толстых сучка, один из которых оказался наполовину гнилым, несколько веток, которые я нашел ниже на склонах, охапка прутьев, наломанных с кустов, и все. Сучья я расщепил киркой, на них положил ветки и прутья.
Отойдя в сторону, осмотрел сооружение.
Костер не внушал доверия.
Сможет ли от него загореться дуб? Вон у него какой толстый ствол, да еще сырой...
И вдруг мне стало жалко дерево.
Ствол у него был обхвата в четыре, и росло оно на этом острове лет триста, а то и больше. Оно было хозяином вершины, одинокое, исхлестанное ветрами, но не наклонившееся и не чахлое. Сколько лет оно выдерживало напоры штормов, морозы, жару и все вытерпело, победило и разрослось. Наверное, оно видело еще парусники Петра I и броненосцы времен первой мировой войны. И тут откуда-то появляюсь я, сосунок по сравнению с ним, и хочу его для чего-то сжечь. Если ствол и не загорится, то обуглится, омертвеет кора, и дуб все равно умрет. Умрет от моей дурацкой затеи с сигналом.
Нет, пусть спокойно и гордо живет на своем острове, пока само время не свалит его на землю.
Я растащил костер и перенес его на голое место - жалкую кучку сучьев и веток. Сигнала, видного издалека, из этого, конечно, не получится.
Снова я начал кружить по склонам, подбирая все, что попадалось на глаза и могло поддержать огонь, но куча увеличилась не намного. На берегу попадалось куда больше топлива!
Ладно, запалю все, что собрал, а там видно будет.
Я развернул огнедобывающий инструмент и высверлил огонь.
С каждым разом это получалось быстрей и быстрей. Сейчас я возился с лучком и палочкой не больше двух минут.
Видимо, всегда и во всех делах труден только первый момент, а когда привыкнешь, то даже перестаешь замечать, как это делается. Помню, как я учился забивать гвозди. У нас в поселке океанологической станции половина мебели в квартирах - самодельная. Специальных магазинов нет, а тащить из Находки какой-нибудь шкаф или стол - себе обойдется дороже. Надо морем, на катере... А тут отец задумал по-настоящему оборудовать нашу кухню - чтобы и стол, и табуретки, и даже шкафчик для продуктов. Достал где-то доски, и мы начали. Я взялся делать самое простое - табуретки. Мне казалось, что легче всего на свете сколотить ящик или табуретку. Отец помог мне размерить ножки, сиденья, рассказал, как они сколачиваются. Он уже почти кончил стол, а я все возился с первым сиденьем. Из каждых трех гвоздей два у меня сгибались в дугу, приходилось выдергивать. Отец делал вид, что не замечает, как я упражняюсь с молотком. Наконец, видимо, ему надоело. Когда у меня согнулся очередной гвоздь, он расхохотался и хлопнул меня по плечу.
- Эх, Сашка, ну почему ты такой, что у тебя обе руки левые? Разве так держат молоток? Надо не за середину рукоятки, а за самый конец, и боек чтобы ударял серединой по шляпке. Смотри!
Он отобрал у меня доски и за минуту сколотил то, над чем я мучался целый час. Гвозди у него садились в дерево по самую шляпку после трех-четырех ударов. Сначала он легонько наживлял гвоздь, вбивая его острием в нужное место. Потом короткими и сильными ударами загонял до конца. Это получалось у него так красиво, что приятно было смотреть.
- Вот так, - сказал он и бросил мне на колени готовое сиденье. - Ну-ка, потренируйся.
Часа через три я наконец точно начал ударять центром бойка по гвоздю и молоток держал за конец рукоятки. И оказалось, что это не так уж трудно.
...Костер загорелся.
Я навалил на огонь сырых веток, и он задымил, как вулкан. Ветер нес дым в сторону бухты Кормы, и он тянулся над островом как белый вымпел.
* * *
Я уже говорил, что мне очень нравятся книги про необитаемые острова. Кроме <Робинзона> и <Таинственного острова> я читал <Остров сокровищ> Стивенсона, <Остров в океане>, написанный каким-то американским натуралистом, и еще несколько книжек, ни авторов которых, ни названий не помню.
