Время от времени Беро делал с десяток шагов по лесу в разных направлениях, чтобы осмотреться вокруг, а заодно и немного согреться. Лес, одетый в яркий весенний наряд, уже стряхивал с себя жемчуг росы. Воздух был наполнен звуками пробуждающейся жизни. День обещал быть жарким…
Пикмаль растянулся на ковре из мха, положив рядом с собой винтовку; задумчиво покусывая веточку можжевельника, он вглядывался в дорогу.
Сидя рядом с Пейролем, д'Артаньян объяснял ему устройство гранаты.
Около пулемета три друга по очереди затягивались одной сигаретой, осторожно пуская дым по земле.
В нескольких километрах отсюда немцы остановили автобус, который шел к Палиссаку. По равнине, недалеко от усадьбы Борденава, двигалась немецкая автоколонна…
Около полудня поднялась тревога. По дороге мчался мотоцикл. Его услышали еще издалека. Д'Артаньян, беседовавший с пулеметчиками, бегом вернулся на свое место. Как раз в этот момент мотоцикл выскочил из-за первого поворота.
— Стой! Маки!
— Это Лусто! — закричал со своего поста Беро.
— Я тебя не узнал, — сказал д'Артаньян, спрыгнув с откоса.
Лусто продолжал сидеть верхом на мотоцикле. Лицо у него было потное, рубашка расстегнута, кожаная куртка нараспашку.
— Вас послал сюда Пораваль?
— Да.
— Значит, я попал правильно. Немцы будут здесь около трех часов.
— В таком случае мы успеем закусить?
— Конечно, но будьте все же начеку. У меня есть сообщение для Пораваля…
— Давай, мы передадим. Или нужно срочно?
— Очень срочно, — сказал Лусто, отъезжая.
Мотоцикл быстро скрылся из виду. Пейроль направился к Бастиду с донесением от своего командира, а остальные мушкетеры, воспользовавшись передышкой, решили слегка подкрепиться.
Из группы Ги Моке выслали разведчиков на ближайшую ферму, надо было предупредить местных жителей, что в районе засады свободный путь для гражданского населения закрыт.
* * *
Роже Беро в двадцатый раз взглянул на часы. И тут ему вдруг показалось, что он слышит какой-то отдаленный шум.
Пикмаль приложил ухо к земле, прислушался и с чуть заметной улыбкой на лице встал.
— Еще далеко…
Но Роже уже побежал предупредить д'Артаньяна.
— Едут…
— Возвращайся на место и жди команды. Эй, там, наверху, приготовиться!
Беро спрятался за камнями и, сощурив глаза, стал смотреть на залитую солнечным светом дорогу. Сначала ничего больше не было слышно. Но вскоре отчетливо раздался шум моторов… Сердце Беро застучало быстрее и вдруг словно замерло. Далеко впереди по дороге стремительно двигались машины. Что это, броневики? Танки? Он еще не мог разглядеть. Но вот шум превратился в оглушительный грохот. Можно уже различить черные фигуры и наведенные автоматы…
— Дарнановцы…
— Эсэсовцы, — прошептал Пикмаль.
В тот же миг в соседних кустах засвистели пули и раздался треск пулеметных очередей. Беро за камнем весь сжался. Машины замедлили ход, но сидевшие в них немцы продолжали беспрерывно стрелять. Наконец, не дождавшись ответа, они прекратили огонь… Машины двигались прямо на Беро и Пикмаля. Заметив, что Пикмаль приготовил винтовку к бою, Беро набрался смелости и выглянул из-за камня… В десяти метрах от него из-за поворота показался серый автомобиль, за ним выползли два грузовика, в которых сидели солдаты. Машины медленно продвигались вперед…
В этот момент д'Артаньян швырнул первую гранату и скомандовал:
— Беглый огонь!
Сразу же затрещал пулемет, пули запрыгали по грузовику и автомобилю. Ветровое стекло передней машины разлетелось вдребезги. Раздались взрывы гранат — немцы с криками заметались по дороге; стрельба стала общей. Пикмаль бросился вперед и исчез в зарослях кустарника…
Все это произошло мгновенно. Заметив, что он остался один, слыша со всех сторон жужжание пуль, Беро вскочил на ноги, собираясь бежать. Но тут около самой его головы хрустнула ветка, и он снова бросился на землю. Мертвенно бледный от страха, Беро с отчаянием озирался вокруг… Сквозь листву он различал только какие-то красные и черные пятна на дороге. Со второго грузовика, отъехавшего назад, яростно строчил пулемет — в ту сторону, где находился пост Атоса и его товарищей. «Они все убиты», — мелькнуло в голове у Беро. На лбу его выступил холодный пот. Только сейчас он вспомнил о своих двух гранатах. Сорвав кольцо с одной гранаты, он бросил ее вперед и собирался метнуть вторую. Вдруг слева, в каких-нибудь трех шагах от себя, Беро увидел внезапно появившийся автомат, зажатый в огромной руке, и вслед за ним голову в каске. Пальцы Беро судорожно стиснули револьвер, и, не отдавая себе отчета, он выпустил в эту голову половину обоймы. Голова с быстротой молнии исчезла; рука, откинувшись, выронила автомат… Беро, считая, что он окружен, одним прыжком вскочил на ноги и бросился бежать. Но, пробежав метров десять, споткнулся о колючий кустарник и растянулся во весь рост. Теперь частая стрельба на дороге сменилась редкой перестрелкой. Слышались резкие слова команды на немецком языке. Из чащи кустарника, куда углубился Пикмаль, раздался выстрел, за ним — другой.
— Отходите, черт возьми! — донесся откуда-то издали голос д'Артаньяна.
Замирая от страха, Беро все же пополз к тому месту, откуда только что сбежал. Автомат, выпавший из рук немца, все еще валялся на траве. Беро схватил его и, пригибаясь к земле, бросился бежать изо всех сил.
— Что ты там застрял? — закричал вышедший ему навстречу д'Артаньян. — Напугался из-за тебя до дьявола!
Беро смотрел на него с растерянным видом.
— А где остальные?
— Об остальных — не твоя забота!
Вскоре они догнали своих. Вся группа бросилась бегом к машине… Изрядно пострадавший противник стрелял теперь из миномета по тем пунктам, откуда они только что отошли. К немцам могло подойти подкрепление. Надо было спешить.
— Пулеметчики, ко мне! Прикрывайте тыл! — кричал д'Артаньян.
В горле у людей пересохло, на губах выступила пена; прерывисто дыша, партизаны бежали вперед. Наконец-то грузовик! Здесь их уже ждал Бастид со своими людьми — лежа в укрытии, они прикрывали отход отряда. Бастид кинулся к д'Артаньяну.
— Есть потери?
— Никаких…
Д'Артаньян покачнулся от крепкого удара по плечу, которым наградил его на радостях Бастид.
— Живо, ребята, в машину! По дороге все расскажешь.
Машина со страшным ревом рванулась вперед. Люди молчали. Нервы у всех были напряжены до крайности, каждому хотелось, чтобы все поскорее кончилось, не терпелось вырваться наконец из опасной обстановки и вернуться в лагерь, где можно было бы покричать и пошуметь, выражая свою радость. По шоссе неслись с бешеной скоростью. Наконец грузовик свернул на более спокойные, проселочные дороги, затем — в лес… Теперь можно было петь, кричать, громко разговаривать.
