— Но как же вы узнали, что можно попасть сюда? — опять спросил Торопов.
— Ну, об этом после, сейчас долго рассказывать. Я обещаю все объяснить вам по возвращении на землю, — ответил ему старый профессор.
Геолог передал товарищам слова Бедфорда и его обещание рассказать обо всем по окончании путешествия.
— Теперь я понимаю, теперь все ясно! — весело говорил Глинский. — Можно ожидать, что далее мы встретим еще более древних животных, существовавших на земле еще до появления человека. А вот будет забавно, если нам встретятся и люди, жившие в одно время с мамонтами и сибирскими носорогами!
Однако в следующие дни им не попалось никаких древних животных, если не считать огромных диких кабанов, на которых доктор с Белкиным устроили настоящую охоту, доставив всем к ужину хорошее кушанье.
Последняя охота была особенно интересна. В Белкине проснулся старый охотник: вспомнились леса Минской губернии, где ему приходилось бить кабанов.
— Знаете, — рассказывал он Торопову, — охотился я там с двоюродным братом. Гостил как-то раз у них в деревне. Большие там кабаны, а все не чета этим, тех я не боюсь, ну а этих, признаться, немного струсил.
Да и было чего испугаться. Доктор Флит неудачно подстрелил огромного кабана, и раненое животное, рассвирепев, кинулось на Белкина, не успевшего даже спустить курки. Летчик спасся только тем, что вовремя выхватил охотничий нож и всадил его в сердце зверя раньше, чем кабан успел распороть ему живот своими острыми клыками.
— У нас в Минской губернии, — рассказывал он товарищам, — охотники, идя на кабана, надевают на живот особенный широкий и толстый пояс, кабан все не так скоро проколет клыками. При мне один так от смерти спасся.
Белкин недаром вспомнил леса Минской губернии. Многое напоминало ему о них. За последние дни они далеко ушли вперед и очутились теперь в лиственном лесу. Со всех сторон поднимались высокие дубы, буки, клены и вязы; земля была покрыта мягкой и сочной травой. Лес часто сменялся лужайками, где путешественники встречали целые стада красивых коричневых козочек и небольшие табуны низкорослых диких лошадей. Доктор с Белкиным не раз пытались поймать такую лошадку, но это им никак не удавалось. Пугливые животные не подпускали человека приблизиться к себе и моментально убегали, почуяв малейшую опасность. За охотой и разговорами время шло быстро. После их отправления прошло уже около трех недель. В воздухе становилось все теплее и теплее. Нередко было до 20 градусов тепла, и путешественники не разбивали палатки, а часто ночевали под открытым небом. Как-то вечером они сделали небольшой привал неподалеку от ручейка, протекавшего рядом, и мирно беседовали, закусывая свежеподжаренным мясом козы. Вдруг на лужайку прямо против них выбежал великолепный большой олень с удивительно красивыми развесистыми рогами. Олень, видимо, был чем-то испуган и быстро несся вперед. Все привстали и, бросив еду, следили за красивым животным. Но вот послышалось мяуканье и злобное ворчанье и вслед за оленем на лужайку выскочил невиданный зверь, похожий на тигра, но цветом шерсти скорее напоминающий льва. Из полуоткрытой пасти животного торчали два огромных страшных клыка. В несколько прыжков хищник настиг свою добычу и начал расправляться с ней.
Но охотники не дремали. Белкин с доктором, скрываясь за деревьями, подкрадывались к свирепому зверю. Тигр увлекся едой и ничего не замечал. Но вот сразу грянули два выстрела, и зверь, зарычав от боли, бросил добычу и кинулся на врага. Он летел так быстро, что охотники не успели еще раз выстрелить и очутились лицом к лицу со страшным зверем. Когти тигра впились в плечо доктора и глубоко поранили его, но, к с частью, в эту минуту раздался новый выстрел, и зверь повалился на землю с кровавой пеной у рта.
Бедфорд, беспокоясь за охотников, поспешил к ним на выручку и поспел как раз вовремя. Доктор Флит, бледный, как полотно, зажимал руку носовым платком и тихо стонал от боли.
— Вот так зубы! Прямо кинжалы какие-то! — шутил Белкин, немного оправившись от испуга. — Не особенно приятно попасть в лапы к такому зверю. Я никак не думал, что у тигров бывают такие длинные зубы, да и шерсть у него не полосатая.
— Правда ваша! — сказал подбежавший зоолог. — Только это не простой тигр, такие теперь не водятся у нас на земле. Это — давно исчезнувший саблезубый тигр. Ученые зовут его «махайрод».
Я, помню, читал о нем, как о самом большом разбойнике древних лесов. Теперь мы на деле убедились, что это так. Вот радость! Я возьму себе его страшные зубы. По крайней мере, будет чем похвастаться!
Саблезубый тигр (махайрод).
Полюбовавшись на шкуру убитого зверя, охотники подошли к растерзанному оленю.
— Вот рога, так рога! — восхищался Белкин. — Скажите, Дмитрий Петрович, таких больших оленей у нас ведь тоже теперь не водится?
— Да, ответил Глинский, — по-моему, этот олень жил в одно время с махайродом. — Это — олень-великан.
III. Невиданные звери
Еще два дня прошло в дороге. Погода была теплая и ясная; на пути попадалось так много интересного, что невольно забывалась усталость и трудности путешествия. Все весело и бодро шагали вперед. Только Бедфорд беспокоился за Катю и часто спрашивал, не очень ли она утомилась.
— Что вы, дядя! — отвечала та. — Да разве можно устать, когда кругом такая прелесть! Вон, посмотрите, какие красивые полосатые лошадки пасутся там на лужайке. Да это, кажется, зебры!
Действительно, на лужайке бродило несколько красивых полосатых животных.
— Да, это зебры, — сказал Торопов. — Смотрите, вон еще подходят. Как их тут много!
— Нет, это не зебры! — вскричал подошедший Глинский. — Это вовсе не зебры, у них меньше полос, да и вообще они больше похожи на ослов.
Как раз в это время один ослик, чего-то испугавшись, бросился в сторону и пробежал совсем близко от них.
— Да ведь это трехпалая лошадь! — в восторге кричал зоолог. — Я успел разглядеть, что у нее на ногах целых три копыта, а у зебры только одно. «Гиппарион» — очень древнее животное. Одно время ученые считали его родоначальником нашей лошади, но это но совсем так. Правда, у предков лошади тоже когда-то было целых три копыта, потому что было три пальца. Потом от них остался лишь один средний; на один ей легче опираться и удобнее бегать. Но «гиппарион» скорее похож на осла, а не на лошадь.
Трехпалые лошади.
— Кто знает, может быть, нам удастся увидеть еще более древних зверей. Чем дальше мы идем, тем больше встречаем разных никогда не виданных, давно вымерших животных, — ответил ему Бедфорд и прибавил, смеясь: — А все же, я думаю, что все очень устали и не прочь повернуть обратно.
