«Тебя…»
Прощальный завтрак растянулся до самого полудня. Гномы уговаривали погостить у них ещё хотя бы денёк, но ребята объяснили, что им не терпится поскорее попасть в Аржев, и вежливо отказались. Может, как‑нибудь потом… обязательно…
Глава, в свою очередь, стал расспрашивать, для чего они задумали тащиться в такую даль, и, услышав ответ, призадумался. Гномы по природе страшные домоседы и не особые приверженцы прогресса, любят всё делать по — старинке. Но, с другой стороны, кое — какие нововведения обособленной общине просто необходимы. Не всё же время в шахтах сидеть, неплохо б и узнать, что в мире делается, быть, так сказать, в курсе современных технологий и заодно новостей и сплетен. Вот бы послать с компанией парочку добровольцев, чтобы как следует всё разузнали, переняли передовой опыт, но кто ж на это согласится? Любителей дальних путешествий среди них нет…
— Как это нет?! — хором возопили Бор и Кир. — А мы??
— Вы и так только вчера из похода, к чему такие жертвы…
— Но мы хотим!! Нам совсем нетрудно! Правда — правда!
Старейшина снова задумался… В результате новых добровольцев так и не сыскалось, и он разрешил самоотверженным братьям идти в Аржев. Те были просто на седьмом небе от счастья! Не вкалывать под землёй, а шагать себе припеваючи навстречу необыкновенным приключениям — что может быть лучше! Наверное, это были какие‑то неправильные гномы…
Стартовали бодро. Щедрый запас провианта без малейшего напряга волокли на себе гномы, остальные шли да посвистывали. Марк, всё ещё злой на друга за его «гнусные намерения в отношении такой хорошей девушки», под предлогом жары скатал из него валик и подсунул Киру. Петька наверняка ему это припомнит, ну да ладно…
Между тем дорога забирала всё дальше в горы, и вскоре идти стало труднее. Только и успевай смотреть под ноги, чтобы ненароком о камень не споткнуться! Гномы заверили, что горная часть пути затянется всего на сутки, а потом они снова выйдут на равнину. С той стороны их встретят несколько деревенек и городок, в котором бывали не только сами братья, но и Змеюн. А уж там, за большим — пребольшим лесом и огромным озером со странным названием Мечта Алконавта до Аржева будет уже рукой подать.
…Веся почти не поднимала глаз от тропы, но лишь только попадался участок поровнее, тут же начинала с интересом рассматривать окрестности. Ничего выдающегося там, впрочем, не наблюдалось: поросшие травой и совершенно голые скалы, редкие тощие деревца, красивых цветов мало, а зверья и вовсе никакого нет (или попряталось при приближении такой шумной компании). Поэтому, в очередной раз подняв голову, девушка очень удивилась: на одном из уступов притулилось огромнейшее птичье гнездо. Какая же исполинская птица его свила?!
— Смотрите, смотрите!!
Все послушно проследили за её пальцем.
— Ничего себе…
— Отпад!
— У вас тут водятся летающие динозавры?
— Ой, а если такая птичка на голову нагадит?..
Змеюн, прищурив глаза, рассмотрел гнездо со всех доступных сторон и задумчиво прищёлкнул языком.
— Эге, ребятушки, сдаётся мне, что здесь живёт непростая птичка…
— А какая? Золотая, что ли?
— Если я правильно помню, где‑то в этих краях обитает целая стая необычных существ, я бы даже сказал, мифических. Уж не знаю, как их занесло на Мерцающий, но вы, славяне, должны были слышать о так называемых райских птицах. Это, по — видимому, их потомки.
Свёрнутый за спиной Кира Петька начал отчаянно трепыхаться и, когда его освободили и встряхнули, гордо выпалил:
— А я знаю! Я даже картину помню, Васнецова, называется «Сирин и Алконост»! Сирин — белая птица с женским лицом, поёт песню радости, а Алконост — чёрная, соответственно, песню печали. С ней встретиться не к добру…
— Если в общих чертах, то где‑то так, — кивнул Змеюн. — Мои знания, вообще‑то, тоже теоретические, как‑то не довелось с ними познакомиться, а в книжке (её явно из вашего мира забросило) говорилось, что не всё так однозначно. Алконост не всегда предвещает беду, а Сирин может так зачаровать своими райскими песнями, что человек впоследствии сходит с ума. А ещё они могут предсказывать будущее…
— Ну, мы не люди, чай, не свихнёмся! — оптимистично заявили гномы. — А вот предсказание мы бы послушали. Ох, и любопытно знать всё наперёд!
— Ага, разбежались! Делать мне больше нечего…
— А чего тут трудного‑то? — возмутились братцы. — Ой… А кто это сказал??
Компания опасливо заозиралась.
— И где оно?
— Почему это «оно»? Она!
Вслед за недовольным фырканьем из‑за ближайшей кучи камней тяжело взлетело невероятное существо: внушительное, наподобие орлиного, птичье тело с режущим глаз сочетанием чёрных и белых перьев венчала красивая женская голова; длинные волосы тоже пестрели чёрно — белыми прядями. Но большинство глаз поневоле уставилось на то, что эти волосы едва прикрывали — обнажённый бюст самых впечатляющих размеров. Чудо — птица уселась на невысокий выступ и снисходительно оглядела всех по очереди.
— Ой, здрасти… — первая спохватилась Веся.
— Приветик! — девушка — птица вдруг подмигнула и захихикала, прикрыв рот крылом. — Сколько ни живу, всегда одно и то же: мужики лупятся и стоят, как дураки, рты пораскрывавши. Смотри, правда, у них идиотский вид?
Веся оглянулась и вынужденно кивнула.
— Примитивные самцы, чего с них взять? Тебя как зовут?
— Весна. А вас?
— Ой, да ладно, давай на «ты»! Я — Алёнка.
— Очень приятно! А вы… то есть ты — ты правда райская птица?
— Ага!
— А какая? Сирин или Алконост?
— Да говорю ж тебе — Алёнка! Эти товарищи — наши далёкие предки, кот правильно сказал. С тех пор к нашему виду кого только не примешалось из разных миров. Лично я по характеру ближе к Сирину, безвредная, то есть иногда вредная, конечно, но не слишком. Видишь, перья разные и волосы мелированные? Они у меня от природы такие! У нас у каждого свои цвета, иногда вообще офигенные: и радужные, и розовенькие, и кислотные… Ой, ладно, что‑то я заболталась не по теме, — спохватилась Алёнка и решительным жестом перекинула разноцветные локоны на грудь. Загипнотизированные зрелищем мужики стали потихоньку приходить в себя.
— Ну что, мальчики, хотите, я вам спою? — кокетливо осведомилась она. — Вам понравится!
— Ээ… Может, не надо? — неуверенно попросил Марк. — Мы как бы и сами петь умеем…
— Да? — оживилась, ничуть не обидевшись, птица. — И какой у вас репертуар?
— Ну… разный.