– Ты милый, Иван!
– А что касается цыган, то ведь они – индийцы по происхождению, вернее, дравиды. Я исповедую одну ересь, считая, что иссиня-черные волосы – кстати, они характерны для многих древних народов монгольского и дравидийского корня, – это пережиток большой древности. Свидетельство когда-то случившегося усиления коротковолновой радиации солнца, а может быть, и близкой вспышки сверхновой звезды, вызвавшей особую пигментацию волос и кожи…
Вдруг на улице послышался глухой хлопок, как если бы откупорили бутылку шампанского, потом второй и мужской вопль испуга, ярости и муки. Несколько секунд спустя гулко хлестнули выстрелы автоматического пистолета, смешавшиеся с криками. Гирин и Сима бросились к воротам. Ивернев, еще слабый на ногах, побежал по лестнице, упал и скатился на дорожку, оцарапав лицо и руки. На улице слышались крики, топот босых и обутых ног. Не больше трех минут прошло с момента прощания с друзьями…
Когда Сима с мужем скрылись в воротах, пятеро уезжавших стояли лицом к ним, махая на прощание. Первой повернулась Тиллоттама и вдруг заметила в группе людей, теснившихся около скамьи под деревом, знакомый профиль с длинным, будто стесаным, носом.
«Ахмед!» – подумала она, вздрогнув от полузабытой ненависти. Но лицо из прошлого исчезло, заслоненное двумя юношами в широких и пестрых рубашках навыпуск.
Тиллоттама стиснула руку Даярама. Он встревоженно наклонился, вопросительно глядя на ее побледневшее лицо.
– Поедем скорее! – тихо попросила Тиллоттама.
Леа вошла в машину, вставила ключ зажигания и открыла дверцу, приглашая Тиллоттаму.
В это время группа людей отошла от скамьи, приближаясь к фонарю, под которым стояла машина. Прежде чем кто-либо понял происходящее, один из них вытащил из-под рубашки длинноствольный пистолет с ребристой металлической муфтой на конце дула. Что-то хлопнуло о борт машины, задев бок Тиллоттамы. Сандра ринулась вперед, чтобы прикрыть Тиллоттаму, заводя руки за спину, как это делает наседка крыльями, защищая цыплят. Хлопнул второй выстрел. Пуля, пробив руку Сандры, попала в Тиллоттаму. Обе женщины упали как подкошенные. За секунду до этого Даярам, издав звериный вопль, прыгнул навстречу стрелявшему. Один из спутников убийцы подставил ему ногу. Даярам грохнулся об асфальт у самых ног человека с пистолетом. Все же он успел ухватиться за ноги убийцы, рванул на себя и подмял негодяя, пытаясь вырвать оружие. Чезаре, старавшийся поднять раненых женщин и весь залитый их кровью, яростным ударом сбил второго бандита и наклонился над Даярамом, не замечая, что третий, пожилой и ранее не замеченный в своей темной одежде, занес над ним длинное, адской остроты шило. Мгновение – и шило вошло бы под лопатку итальянца, пронзив сердце, но на подмогу пришла Леа со своим тяжелым автоматическим пистолетом, который она носила с собой со дня нападения на Чезаре. Не колеблясь, она выстрелила прямо в черноусое лицо. Бандит рухнул, тупо ударившись головой о камень фонарного цоколя. Оставшиеся бандиты отпрянули назад. Стрелявший отчаянным усилием вырвался из цепких рук Даярама и нанес ему зверский удар пистолетом по затылку. Слепо раскидывая руки с растопыренными пальцами, Рамамурти уткнулся в асфальт. Убийца ужом выскользнул из-под него, поднимая оружие. Леа выстрелила снова, но рука ее дрогнула, и убийца получил пулю в живот. Он согнулся и завыл, широко распяливая черный рот. Теряя сознание от ужаса и отвращения, Леа выстрелила еще раз. Вой захлебнулся, убийца брякнулся перед итальянкой, а она, бросив пистолет, закрыла лицо руками в припадке неодолимой тошноты.
Чезаре продолжал бороться с бандитом в пестрой рубашке. Он сознавал, что надо бежать к Тиллоттаме и Сандре, но не мог отпустить врага. Со всех сторон сбегались люди. Тяжело дышащая толпа стеной обступала место побоища, где в пыли катались Чезаре и бандит.
– Помогите же, берите его! – кричал Чезаре известные ему индийские слова.
Сухое хищное лицо с соструганным носом вынырнуло из-за спин.
– Что вы стоите? Бейте проклятых англичан! – вопил незнакомец на урду, тамили и на хинди. – Видите, мемсахиб зверски убила двух наших!
Тот, кто показался Тиллоттаме Ахмедом (и был им), рассчитал правильно. Толпа зашумела и надвинулась на оцепеневшую Леа и продолжавшего борьбу Чезаре. Как раз в этот миг из ворот выбежал Гирин. Опытом военного врача оценив обстановку, он кинулся к упавшим друг на друга женщинам. Они лежали мирно, будто застигнутые сном дети, и этот внезапный покой сулил самое худшее. На ходу обернувшись, Гирин бросил Симе по-русски:
– Беги к Мстиславу, звони в полицию! – Легко подняв Сандру и наскоро убедившись, что ранившая руку и скользнувшая по ребру пуля причинила только шок, он положил ее на сиденье автомобиля и стал на колени перед Тиллоттамой. Губы прекрасной танцовщицы, три минуты назад такие яркие, стали серыми, голубой оттенок омертвил смуглую кожу. Из полураскрытого по-детски рта вытекала темная струйка крови, обильно разлившейся по асфальту.
Большой военный опыт Гирина позволил ему мгновенно определить безнадежность ранения. Одним прыжком Гирин вскочил как раз вовремя, чтобы повелительным жестом остановить напиравшую толпу. Схватив молодого бандита за руку, Гирин оторвал его от художника и поставил на ноги. Бандит обмяк, уставив выкаченные глаза на Гирина. Чезаре поднялся, тяжело дыша, шагнул к Леа и, крепко встряхнув ее, что-то крикнул по-итальянски.
Ахмед выступил вперед, указывая на Гирина и Леа, и закричал, как в кошмаре, скаля зубы и закатывая глаза. Поднятая рука его сжала кривой нож. Еще несколько ножей появилось в темных кулаках собравшихся.
Гирин уставился пристальным, тяжелым, точно свинец, взглядом на Ахмеда. Пакистанец умолк, опустил руку, потом и глаза. Дикое напряжение его тела ослабло, кинжал звякнул об асфальт.
Гирин, сообразив, что слуга американца должен знать английский язык, громко и властно скомандовал:
– Поди сюда, убийца!
Ахмед покорно шагнул вперед, отделяясь от толпы, и тотчас люди, теснившиеся за тем, кто показался им вожаком, отступили.
– На колени!
Ахмед рухнул, его коленные чашки громко стукнули об асфальт.
Не теряя ни секунды, Гирин вернулся к Тиллоттаме. С горькой уверенностью он нащупал твердой рукой хирурга отверстие пули, вошедшей наискось с левого бока, почти у подмышки и направившейся слегка вверх. Гирин все понял. Пробив аорту там, где она очень близка к левому бронху, пуля разорвала и бронх. Вся кровь Тиллоттамы, гонимая сильным сердцем, в несколько секунд вылетела через рот.
Даже случись тут, в ту же минуту, хорошо оборудованная операционная, Красота Ненаглядная Даярама не имела бы надежды на спасение. Все было кончено. «Звезда Индии» закатилась навсегда.
