Шернер с возмущением смотрел на майора Вальтера, словно тот был инициатором охотничьих забав Антонеску.
— Позвоните в нашу военно-воздушную миссию.
— Генерал Герстенберг на проводе, — через некоторое время доложил майор Вальтер.
— Алло! Господин генерал, нужна ваша помощь. Да-да! Мне нужен Антонеску. И срочно! Да… В загородной резиденции короля… — Шернер в двух словах объяснил суть дела. — Я на вас надеюсь, господин генерал. Хайль Гитлер!
Вечером генералу Шернеру позвонил фельдмаршал Кейтель:
— Генерал-полковник Шернер, — глуховатый голос Кейтеля почему-то неприятно резал слух Шернера, — почему до сих пор вы не приступили к выполнению приказа о переброске дивизий?
— Господин фельдмаршал. — Стараясь справиться с волнением, Шернер крепко сжал в кулаке карандаш — он тихо хрустнул и сломался. — Господин фельдмаршал, трудности с транспортом. И… обеспечением танковых дивизий необходимым запасом горючего…
— Это отговорки, генерал Шернер!
«Неужели Антонеску не удалось убедить фюрера?» Шернер лихорадочно соображал, что ответить Кейтелю.
— Господин фельдмаршал, я уже докладывал вам всю сложность положения группы армий «Южная Украина»…
— Господин генерал! — прервал его Кейтель. — Это приказ фюрера! И проследите лично за своевременной отправкой эшелонов с указанными дивизиями. До тех пор, — голос Кейтеля стал неожиданно жестким, — пока не прибудет новый командующий группой армий «Южная Украина». Хайль Гитлер!
— Хайль… — пробормотал ошеломленный услышанным Шернер.
К обеду следующего дня самолет с новым командующим генералом Гансом Фриснером приземлился в Румынии на одном из аэродромов 4-го воздушного флота.
* * *
В июле 1944 года на Молдавию неожиданно обрушились ливневые дожди. На Южном фронте протяженностью около шестисот километров царило затишье
Разведчики впервые за полгода получили передышку: отсыпались, приводили обмундирование в порядок.
И это июльское утро не предвещало особых изменений. Сержант Кучмин что-то мастерил, ефрейтор Ласкин чистил оружие, старший сержант Пригода рубил на дрова выкорчеванные пни, а старшина Татарчук и старший лейтенант Маркелов писали письма.
— Завтракать! — Во двор вышла хозяйка с закопченным чугунком в руках. — Мамалыга готова…
Мамалыга была восхитительна: пышная, ароматная, разведчики не заставили себя долго упрашивать, и вскоре чугунок показал дно.
Во двор заглянул ефрейтор Валиков.
— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант!.. Вас вызывают в штаб…
В штабе, кроме подполковника Бережного и майора Горина, был незнакомый Маркелову полковник.
— А вот и наш курортник, — увидев Маркелова, добродушно улыбнулся подполковник Бережной. — Присаживайся. Отдыхать не надоело?
— Пока нет, — сдержанно ответил старший лейтенант, внутренне настораживаясь.
— Придется тебя разочаровать, — посерьезнел Бережной. — Новое задание.
— Так ведь не привыкать, товарищ подполковник, — по-мальчишески задорно ответил ему Маркелов.
— Знаю. И не только я. С сегодняшнего дня разведгруппа поступает в распоряжение штаба фронта. — С этими словами Бережной поднялся со скамьи. — Разрешите идти?
— Идите. — Полковник подождал, пока Бережной и Горин выйдут из комнаты, и плотно прикрыл дверь.
— Вот так. — Полковник присел рядом с Маркеловым. — Куришь? — протянул папиросу.
— Да. Спасибо.
— Ну что же, старший лейтенант, будем знакомы — полковник Северилов.
Маркелов даже вздрогнул от неожиданности: о легендарном разведчике Северилове он был наслышан немало.
— Так это… вы? — спросил Маркелов.
— Я, лейтенант, — скупо улыбнулся он. — А теперь — к делу…
Полковник развернул на столе карту.
— Смотри сюда, — Северилов подвинул карту поближе к Маркелову. — Здесь занимает оборону группа армий «Южная Украина». В нее входят две армейские группы — «Велер» и «Думитреску». Точная численность войск нам пока неизвестна. Воздушная поддержка: часть сил 4-го воздушного флота Германии и румынский авиационный корпус. Немало. Оборона сильная, с хорошо развитой системой инженерных заграждений. По данным аэрофоторазведки, заграждения местами тянутся в глубину на десятки километров. — Северилов снова закурил и продолжил: — Возникает вопрос: где, в каком месте можно прорвать оборону противника с наименьшими потерями? Это и будет вашей главной задачей.
Полковник прошелся по комнате.
— Мы уже шесть групп потеряли, — глухо, как бы про себя, обронил на ходу Северилов…
— Значит, товарищ полковник, пора собираться? — спросил Маркелов.
— Да. Пора. Кто из вас умеет работать на рации?
— Сержант Кучмин и я.
— Порядок. Это упрощает задачу. Маршрут и детали задания мы сейчас будем уточнять… — Полковник на некоторое время задумался. — Вот что, Маркелов. Кажется мне, что все эти исчезновения разведгрупп как-то связаны с деятельностью моего старого знакомого полковника Дитриха, который, по нашим данным, недавно появился в расположении группы армий «Южная Украина». Очень опасный противник. Правда, неизвестно, чем Дитрих занимается в данный момент и что его привело в эти края, но к блокированию возможных направлений поиска наших разведгрупп он руку приложил без сомнений. Особо обрати внимание на то, что Дитрих часто использует для этих целей служебно-розыскных собак с проводниками. — Полковник помолчал некоторое время, затем тихо сказал: — Очень надеюсь на тебя…
* * *
— Как ты думаешь, Ганс, союзнички не подложат нам свинью?
— Фердинанд, время для оптимистических прогнозов ушло безвозвратно. К тому же большая политика — дело фюрера. Мы с тобой солдаты.
— Ганс, я рад, что именно ты сменишь меня здесь.
— Но я тебе не завидую, Фердинанд. — Генерал Фриснер выглядел усталым и отрешенным. — Ты знаешь, что фюрер отстранил Линдемана за неудачное наступление в районе Даугавпилса. А что он мог сделать? От него требовали нанести контрудар и в то же время забрали 12-ю танковую и 212-ю пехотную дивизии для группы армий «Центр». Мне тоже в мою бытность командующим оперативной группы «Нарва» пришлось подарить одну из лучших своих дивизий, 122-ю пехотную…
— Значит, ты считаешь, что у группы армий «Север» положение критическое?
— Ах, Фердинанд, — вздохнул Фриснер. — Как я могу тебе ответить на этот вопрос, если группой «Север» мне довелось командовать всего двадцать дней?
— Но все-таки, Ганс, неужели дела обстоят настолько плохо, что даже ты, мой старый соратник и друг, не хочешь сказать правду?
