— Глупости изволите говорить, милостивый государь,— перебил старик. — Я порядка требую. Я, извольте знать, профессор медицины. А в клинике у меня нет ни медикаментов, ни перевязочного материала, ни белья. Мне лично ничего не надо, — с трудом пережевывая черствый хлеб, воскликнул профессор, — но как же лечить больных? Совдеп старается помочь, обещал выделить для врачей какие-то пайки, но что он может дать?
Профессор произнес последние слова, смешно всплеснув руками, и Андрей невольно улыбнулся.
— Изволите улыбаться! — еще более разволновался старик.— А вы знаете, кто сейчас орудует в Одессе? В Одессе орудует некий Яшка Лимончик.
— А кто он будет, твой Яшка Лимончик? — спросил маленький заскорузлый мужичок, перематывающий тут же рядом портянки.
— Главарь одесских бандитов, вот кто!.. Он творит, что хочет.
— Вы бы, папаша, — извините, не знаю, как вас по имени и отчеству, — держали язык за зубами,— посоветовал старику Андрей.
— Папаша желает познакомиться с Губчека,— вставил подсевший в Раздельной бритоголовый мужчина, лицо которого было до такой степени выщерблено оспой, что казалось покрытым твердой бугристой коркой.
— Я не боюсь говорить правду. Я и в Чека скажу то же самое, — взъерошился профессор.
Рябой извлек из кармана портсигар и протянул Андрею:
— Чего с ним болтать, закуривай!..
Пронзительно засвистел паровоз. Стуча колесами на стыках рельсов, поезд перешел на другой путь и замедлил ход.
Снаружи кто-то с силой рванул дверь, и она, скрипя, откатилась в сторону. Порыв ветра потушил огарок.
— Полундра! — влезая на ходу в вагон, крикнул высокий широкоплечий моряк и сбросил с плеча мешок, уступая дорогу взбирающимся в вагон новым пассажирам.
Голос моряка показался Андрею знакомым: «Никак это Серафим Ковальчук, боцман с эсминца «Смелый»?»
— Сима Пулемет, ты?
Моряк чиркнул зажигалкой и восторженно воскликнул:
— Андрюха! Ермаков! Ты откуда, Альбатрос? Андрей погасил ладонью огонек зажигалки и пожал приятелю руку.
— Все дороги ведут в Одессу! До Молдаванки попутчики, поможешь?
— Какой разговор! Вот встречка! С семнадцатого года не виделись, с Севастополя...
Поезд вновь набрал скорость.
— Как вас... Сима! Вы не устали стоять на моей ноге? — послышался чей-то голос.
Пассажиры расхохотались. Не удержался и Андрей: это не шутка, если Сима встанет на ногу!
— Для кого Сима, а для кого гражданин, — отрезал Ковальчук.
Желая рассмотреть нового собеседника, он опять чиркнул зажигалкой, но тот предупредил моряка, включив электрический фонарик, и в упор навел луч света на друзей.
Андрей прищурился от яркого света, но все же разглядел, что фонарик держит один из новых пассажиров — невысокий худой человек в кожаной тужурке и кожаной кепке. Рядом стоял совсем молоденький курносый паренек в шинели.
Человек в кожанке быстро обвел лучом фонаря всю теплушку. Черные уродливые тени метнулись по стенам и закопченному потолку.
В луче на мгновение возникали лица и фигуры пассажиров: испуганно вытаращенные глаза бойкой бабенки; притворившийся спящим заскорузлый мужичок; склонившиеся над мешком картежники; деланно зевнувший и прикрывший рукой лицо рябой мужчина; профессор с куском хлеба в руке.
Человек в кожанке шагнул к двери, снова навел луч на Ермакова и Ковальчука и негромко сказал:
— Граждане, предъявите ваши документы!
Не успел Андрей извлечь из кармана бумажник, как Рябой сшиб с ног человека в кожаной тужурке, толкнул на Ковальчука паренька в шинели и на полном ходу выпрыгнул из вагона.
Все это произошло так внезапно, что никто не смог задержать беглеца. Человек в кожанке стремительно вскочил и ринулся за ним в темную степь.
Паренек в шинели вытащил из кармана пистолет, на миг задержался в дверях, словно подбадривая себя, что-то крикнул и прыгнул вслед за товарищем.
Пронзительный свисток паровоза заглушил выстрелы.
— Отчаянные ребята! — протянул Ковальчук.
— Чека контриков ловит, — пояснил кто-то из красноармейцев.
На полу остался оброненный чекистом электрический фонарик. Вагон трясло, и круг света дрожал на потолке.
2
Море было тихим и голубым. Ночью эта голубизна казалась необъяснимой. Черное звездное небо, фиолетовый горизонт и голубая вода.
На легкой зыби медленно покачивался узкий длинный корпус подводной лодки. Борт о борт к ней была пришвартована небольшая шхуна. На фоне ночного неба едва заметно вырисовывался силуэт подводного корабля и мачта парусного суденышка.
Тихо плескалась вода, скрипели трущиеся о металлический корпус связанные из молодых тополей кранцы. Время от времени раздавались приглушенные отрывистые слова команды. Несколько матросов подхватывали ящики и тюки, поднятые краном из трюма подводной лодки, и передавали их людям со шхуны. Те, сгибаясь под тяжестью груза, переносили его по пружинящему трапу на свое судно.
С ходового мостика подводной лодки за погрузкой молча наблюдал командир. На северо-востоке, в дымке тумана, смутно полыхало далекое зарево и мигал проблесковый огонь маяка. Там была Одесса.
Через два с половиной часа наступит рассвет. К этому времени, приняв со шхуны продукты и пресную воду, подводная лодка будет уже далеко в море, держа курс на Босфор. Изредка командир поглядывал на кормовую часть палубной надстройки, где стояли два человека: один в кожаном реглане, другой в брезентовом рыбацком плаще и зюйдвестке. Командир не мог слышать, о чем они беседуют, да и не интересовался этим.
А человек в кожаном реглане — командир знал о нем лишь то, что его надо доставить на эсминец, встреча с которым предстоит у берегов южной Греции, — говорил собеседнику:
— Вот все, что я хотел вам сообщить... Как будто погрузка закончена? — Он оглянулся и, повысив голос, позвал: — Антос!
Со шхуны на подводную лодку легко перепрыгнул шкипер — стройный худощавый мужчина в вельветовой куртке и кожаных брюках. Широко, по-морски расставляя ноги, он подошел к собеседникам.и приложил руку к обмотанной шелковым платком голове.
Во всей его осанке, в тонких чертах загорелого лица, тонких, плотно сжатых губах, в блеске слегка прищуренного левого глаза — правый глаз закрывала черная повязка — чувствовались самоуверенность и решимость.
— У вас все готово, Антос? — спросил человек в реглане.
— Все!
— Отлично! Вот ваш новый хозяин, Антос. Доставите его в Люстдорф... Груз сдайте Тургаенко.
