– Извини за вторжение, Микки, – начал я, – но мне не хотелось тащиться до Бари с неисправным двигателем. Как твои успехи на любовном фронте?
Миклосу вопрос понравился: теперь ему не нужно было самому поднимать эту тему. Он пожал плечами и улыбнулся.
– Ах, эти молодые красотки меня не ценят. Вот если бы я был высокий, стройный и симпатичный как ты... – эта идея вызвала у него прилив энтузиазма и агент снова ухмыльнулся.
Мне оставалось только улыбнуться в ответ.
– Ты телеграфировал Хаузеру?
– Конечно. Я сообщил ему, что у меня есть для тебя груз.
– В самом деле? Быстро же ты обернулся.
– Можешь сегодня вылететь в Триполи?
– В Ливию?
– Да, сегодня же.
Шестьсот пятьдесят миль или пять часов полета. Больше часа уйдет на погрузку. Эти вещи порой занимают гораздо больше времени, чем кажется на первый взгляд. Так что раньше девяти мне до аэропорта Идрис не добраться. Довольно неплохо.
Единственная загвоздка состояла в том, что все эти мили пролегали над морем, а в моих баках все еще оставалось слишком много воды. Но я не стал заострять на этом внимание. В конце концов это была работа, за которую мне платили.
– Можно, – согласился я. – Какой груз?
– Запчасти для бурильных установок. Тысяча четыреста килограмм.
– Около трех тысяч фунтов. И где же он?
– Уже здесь, капитан, – он показал в сторону ангара. – Все готово.
Тут Миклос ухмыльнулся, забрался в "додж" и укатил в указанном направлении.
– Забавный коротышка, – заметил Роджерс.
– Ты пиво принес?
– Да, – он протянул мне небольшую коричневую бутылку. – Мы отправляемся в Триполи?
– Если только не будет осложнений, – я откупорил бутылку ключом и стал вливать пиво в глотку.
– Тогда мы сможем вернуться в Берн завтра к обеду.
– Верно. Если только двигатель на полдороге не захлебнется.
Мне было интересно, смогу ли я прямиком добраться до Бенгази и затем держаться вдоль береговой линии. Это прибавит еще миль двести пятьдесят и пару часов полета, но над морем мы будем лететь только двести пятьдесят миль, а не шесть с половиной сотен.
Из-за ангара, поднимая тучи пыли, показался "додж", за ним тащился разбитый грузовичок с высокими бортами. Рядом с Миклосом сидел крупный мужчина с маленькими черными усами и обильной черной растительностью, выбивающейся через открытый ворот его рубахи. Когда агент направился к нему, тот оставался в машине.
– Все готово, капитан, – ухмыльнулся Миклос.
Грузовик медленно подрулил к "Дакоте" и замер в нескольких футах от двери. В его кузове лежало десять деревянных ящиков, сильно смахивавших на гробы, но крепко сбитых из досок дюймовой толщины, и так посеревших от солнца и пыли, словно их возили целую вечность. На них расположился крепко сбитый тип в белой рубашке и таких же свободных спортивных брюках, недружелюбно посматривавший в мою сторону.
Миклос что-то сказал ему на греческом, тот спрыгнул на землю и стал подтаскивать первый ящик на краю кузова.
– С таможней все улажено, – объявил Миклос, дергая за опоясывавшую ящик крест – накрест проволоку со свинцовым медальоном таможенной пломбы, и позвал остальных на помощь сидевшему в кузове типу. Тут он извлек из внутреннего кармана кучу бумаг и протянул мне пару из них: заполненную таможенную декларацию и чистую квитанцию на груз, которую следовало заполнить после его погрузки.
Декларация гласила, что груз состоял из четырех ящиков с резцами для бурильных головок и шести с секциями для тех же установок плюс различные запасные части.
– И все это требуется очень срочно, – заметил я.
– Они притащили бурильное оборудование из Ирака и какое-то время хранили здесь. Теперь оно им потребовалось. Американские нефтяные компании не любят ждать, – Миклос пожал плечами. – Столько всякого барахла, просто негде хранить.
– Хорошо, – сказал я, запихивая таможенную декларацию в нагрудный карман рубашки. – Открой-ка эти ящики.
– Что, капитан?
– Ящики. Открой их.
– Но они уже прошли таможню!
– Кого-нибудь из них можно снова пригласить опломбировать груз. Все равно им нужно будет произвести досмотр самолета, и они смогут потратить еще десять минут на то, чтобы опечатать ящики.
– Все так плотно упаковано.
Два верзилы, водитель грузовика и невысокий, жилистый мужчина в жилете бросили свое занятие и сразу уставились на меня. Я почувствовал, что Роджерс тоже составил им компанию. На лице у Миклоса снова появилась улыбка, правда она стала немного печальнее, но все еще довольно оптимистичная.
– Капитан, почему ты такой подозрительный?
– Думаю, Микки, все дело в том, что я старею. К тому же мне уже приходилось возить грузы нефтяным компаниям раньше. Никому в мире не потребуются четыре полных ящика резцов для бурильных головок так спешно, что их надо везти самолетом. Открывай ящики.
Улыбка Миклоса стала шире и еще печальнее. Он укоризненно покачал головой.
– Капитан, – Миклос взял меня под руку и отвел в тень самолета. Роджерс потащился за мной следом. – Ну хорошо, капитан, все правильно. Может быть там и в самом деле не бурильное оборудование. По обе стороны все улажено, и здесь, и там.
– Ну теперь это ближе к истине. Микки. Но остаются проблемы посередине.
– Пять тысяч драхм, капитан?
Я услышал как шумно засопел Роджерс. Пять тысяч в любых единицах измерения это впечатляет, особенно если ты не силен в курсах обмена. Для меня эта сумма прозвучала как что-то чуть больше шестидесяти фунтов.
– Нет, Микки. Мне это не подходит. Не будем терять время.
– Я добавлю до десяти. Сто двадцать пять фунтов.
– Нет, Микки, – я отвернулся.
Агент схватил меня за руку. Он явно был встревожен. Мне впервые довелось увидеть его в таком состоянии.
– Долларов. Три с половиной сотни. Идет?
– Нет, я его не повезу. Если ты хочешь иметь дело со мной, то сначала надо договориться. Не стоит торчать посреди летного поля и пытаться затолкать мне его в глотку.
Я снова отвернулся и стал огибать нос "Дакоты".
– Ты уже возил оружие, капитан, – бросил мне в спину Миклос. Я даже не остановился, добрался до правого двигателя, поднялся по лесенке и стал закручивать последние болты. По ту сторону самолета послышалась возня и какая-то перебранка. Затем грузовик уехал. Парой секунд позже рассержено урча мотором за ним последовал "додж" Миклоса.
Когда я спустился по лестнице на землю, меня уже поджидал Роджерс. Он смотрел на меня с плохо скрываемым любопытством.
– Я часто гадал, сможешь ли ты принять подобное предложение.
– Ну, теперь тебе это известно.
– Не обижайся, Джек, но три с половиной сотни долларов это куча денег.
