всю жизнь я проторчал в этой комнатушке, – слабый голос едва было слышно, но волшебник явно экономил свои силы для этого последнего момента, – Ты даже не знаешь, сколько открытий я сделал, пока находился в заточении, в которое сам себя и загнал.
– Заточение?
– Ну, не так сказал. Мой азарт к открытиям в магии заточил меня на десятилетия здесь. Я ничего не мог с этим поделать. Но кое-что все же из этого вышло.
Роб вопросительно взглянул на наставника, но старик явно не смотрел на него, Роб еще раз повторил свой взгляд – никакой реакции.
– Так что же вышло? – сдался Роб.
– Книга. Большая книга заклинаний, которые я изобрел. И тебе, мой ученик, уготована великая судьба, продолжить мой путь.
– Но учитель, как я его могу продолжить, если вы толком не учили меня! – взорвался неожиданно Роб.
Волшебник задумался, и то верно.
– Тогда можешь не продолжать, – посмеялся волшебник, – Но кое-какая судьба тебе все же уготована, но о ней ты узнаешь только после моей смерти.
Роб не знал, как реагировать на странное поведение волшебника. Продолжить путь мага – это была его детская мечта, и он бы явно согласился и дальше думать, что это то, чем ему суждено заниматься. Но в этом всем было что-то не то.
– Роб, когда я умру, пообещай мне, что ты выполнишь все, что я скажу! Пообещай, что наденешь кольцо, которое я всегда ношу! – прокричал волшебник.
– Обещаю.
Лицо старика немного скривилось, под одеялом начались какие-то волнения, резкие вздохи исходили из его уст. Потом глаза остекленели, а тонкая линия губ окончательно и навсегда сомкнулась. Волшебник умер.
Роб, в шоке от увиденного, будто в трансе, подошел к окну и открыл его. Свежий ветер сразу заполнил комнату, принося с собой скорбь в виде капель осеннего дождя. Зазвучал рожок. Роб всеми силами напрягался, чтобы этот пронзительный звук заглушил всех на площади, чтобы все знали, что нет больше волшебника. Люди обернулись в сторону замка, зная, что значат эти звуки, и все, как один, встали по стойке смирно, отдавая минуту своей жизни ушедшему человеку. Никто из них не задумывался, почему они это делают, никто не задумывался, о том кто именно умер, просто так было принято, а раз принято, то надо делать. Таковы законы.
Льюис обернулся и посмотрел наверх. Увидев Роба, трубящего в рог, Льюис мигом свернул свое представление, и, присоединившись к толпе, стоял, пока звуки рога не прекратятся. Дождавшись, когда ритуал закончится, Льюис поспешил к своему другу.
…
– Что произошло? Он умер?
– Да.
– Ты что, не дал ему лекарств?
– Нет.
Парни стояли у завернутого в одеяло трупа. Старик, весь такой щуплый и сухой, был просто прижат заботой своего ученика, что даже после смерти все одеяла будто просто поглотили остатки плоти.
– Роб, надо бы его похоронить, – торопливо сказал Льюис.
– Надо, но не сейчас.
– Но Роб, я слышал, что надо быстро похоронить, а то плохо будет.
Роб, сытый по горло наставлениями, ответил повышенным тоном:
– Слушай, не грузи меня, всему свое время.
– Но..
– Я обещал ему, что сделаю кое-что, поэтому не могу сию же минуту засыпать его тело землей, – едва сдерживая гнев, сказал Роб.
Он начал сбрасывать с мертвеца одеяла, одно за другим. Когда очередь дошла до последнего, Роб замешкался. Льюис подошел, чтобы помочь, но Роб оттолкнул своего друга, явно намекая, чтобы тот не лез. Он аккуратно свернул верхнюю часть одеяла, освобождая руки и торс своего учителя. Кольцо! Вот оно!
– Мародерство – это не хорошо.
– Заткнись, Льюис! Сам знаю, но это не мое желание.
Роб снял кольцо с иссохшего пальца, и надел его. И тут он осознал. Осознал многое, что не был способен осознать без этого кольца. Перед его взором возникли образы, образы людей, исполняющие приказы, строго живущие по законам, какие бы эти законы не были. Он осознал, что большинство того, что принято выполнять и что всю жизнь казалось ему чем-то важным – это просто цирк, а законы, точнее некоторая их часть – просто ужас.
– Все это ложь! Все, что мы делаем, как мы живем! – в смятении произнес Роб, – Почему никто не может этого понять, ведь это так очевидно!
– Роб, мне кажется, это кольцо волшебное, мне кажется оно опасно.
– Льюис, не беси меня! Только дураку было бы не понятно, что оно волшебное! Это кольцо…, оно снимает пелену, открывает истину, и эта истина просто ужасна!
Льюис смотрел на друга и думал, как один кусочек драгоценного металла способен свести с ума молодого человека. Наверно это и есть жадность, она сводит с ума неокрепшие жизнью умы. Льюис вспоминал рассказы старцев, о древних временах, когда такие падкие на золото юноши охотились за этим драгоценным металлом. Они-то и дураки, променяли душу на эти бесполезные железки, хотя потомки этих охотников за золотом до сих пор правят королевствами.
– Роб, да что тебя так напугало? Кольцо. Волшебное. Не бойся, сними его и все пройдет.
– Сейчас сниму.
Роб посмотрел на свою руку, схватил кольцо и попытался его снять. Не выходит. Он еще раз, уже более пристально, посмотрел на руку, растопырил пальцы, будто вытягивая их, чтобы они стали тоньше и силой начал выкручивать кольцо. Опять не вышло.
– Не снимается, – траурным голосом сказал Роб.
– Может масло принести, или воском натереть? Бабушка моя так кольца снимала с тела покойного деда.
– Да, тащи масло!
Не успел Льюис выйти из комнаты, как у входной двери неожиданно поднялось облако пыли. Эта пыль не собиралась оседать, не хотела успокоиться и зависнуть в воздухе, нет, она буйной воронкой шумела у входа. Сквозь этот шум и мерзкую пыль начали возникать знакомые очертания, и на месте этого стихийного бедствия возник образ только что умершего волшебника.
Зазвучал рок, но звуки были сыграны задом наперед.
– Ты что делаешь?! – выхватив рог у Льюиса, крикнул Роб.
Образ волшебника окончательно сформировался и принял телесный почти плотный непрозрачный вид. Только иногда кое-где проскакивали какие-то помехи, но они не мешали общему виду картинки.
– Роб, мой ученик. Если ты видишь это сообщение, то наверно я мертв, а ты пытался снять кольцо. Это последнее сообщение поможет тебе принять то, что тебя ждет. Пытаться разговаривать со мной глупо, так как это просто запись, но если тебе так будет легче, можешь говорить.
Волшебник выглядел как статуя с движущимся ртом, Роб молчал, он привык слышать наставника с первого раза. Льюис тоже молчал. Волшебник в живом-то виде не отвечал на его вопросы, а в мертвом тем более не ответит.
– Я волшебник! Великий волшебник! Но не настолько великий как Инвикус, который вырвал свою душу из тела и вложил ее в свой труд, что теперь никто не может открыть его книгу. И не такой великий, как Марнас Черный, который уничтожил десятки городов, потому что делал страницы
