добычу из хищных челюстей.
Но он не будет смотреть. Войд, прозванный Зимородком, не любит зеркала.
Держа шляпу в руках, Войд вышел из лавки старого цверга. Пока они торговались, на улице пошел снег. Пушистые хлопья, маленькими светлыми ангелами падали на город. Словно благословляя землю к наступлению зимы, они торжественно опускались на черепичные крыши и камни мостовой, мгновенно тая, словно пролетая сквозь них. Зимородок поднял голову к небу, закрыл глаза и несколько минут стоял, прислушиваясь к ощущениям от невесомых прикосновений к лицу снежинок.
Вдалеке глубоким медным гулом ударил портовый гонг, отбивая наступление следующего часа. Войд стер с лица влагу, надел шляпу и двинулся к центру городка, где в зимнее небо упиралась гигантским грибом причальная башня.
Улицы с неохотой наполнялись звуками, прохожими и сонной жизнью выходного дня. Хлопали распахиваемые ставни, низкий женский голос звал Тома завтракать и обещал ему надрать уши, легким мороком плыл запах горячих блинчиков. Во дворике одного из домов за зеленым штакетником коротышка-цверг, скинув кафтан, самозабвенно выбивал выцветший ковер шваброй в полтора своего роста. С достоинством царедворца по улице шествовал молочник в белом переднике. Раскланиваясь с прохожими, Войд выбрался из жилых кварталов к причальной башне. За ней стадом китов, устроивших лёжку, в беспорядке стояли эллинги верфи.
— Уважаемый, — Войд обратился к сидевшему на лавочке старичку-цвергу, — не подскажете, как найти тринадцатый эллинг?
Глаза цверга хитро блеснули из-под бровей.
— Конечно, дорогой! Вот пойдешь прямо, второй поворот налево, потом направо, еще раз направо, налево, и он там будет.
Зимородок благодарно кивнул и отправился в указанном направлении.
Вокруг тянулись крутобокие стены элингов. Сначала под ногами была вымощенная камнем дорога. Она сменилась засыпанной гравием дорожкой. Затем пошла утоптанная земля, с темными жирными пятнами машинного масла. А под конец Войд обнаружил, что, следуя указаниям, забрел в сырой тупик. Вокруг высились горы пустых деревянных ящиков и всякий мусор.
— Небо ему без дна, старому маразматику.
Войд развернулся и пошел в обратную сторону. Повернув на очередном повороте, он чуть не столкнулся с молоденьким цвергом в форме портового клерка.
— Прошу прощения, — Зимородок отступил в сторону, освобождая дорогу, — вы не подскажете, где находится тринадцатый эллинг?
Безбородый цверг согласно кивнул.
— Вы пропустили свой поворот. Вернитесь назад, третий поворот направо, второй налево, прямо до конца и направо.
— Благодарю.
Потратив полчаса, Войд пришел в указанное место. Там в ряд стояли семьдесят второй, тридцать пятый и восьмой эллинги.
— Дырку им под килем! Десять якорей им в бороды! — долго и со всей страстью обманутый Зимородок ругал шутников.
Выговорившись в пространство, он с решительным видом направился обратно. Поймал на ближайшем перекрестке цверга, выслушал длинное объяснение, как найти нужный эллинг, кивнул и пошел ровно в противоположную сторону.
На следующем повороте снова остановил очередного коротышку. И снова пошел в противоположную сторону.
Через пятнадцать минут Зимородок стоял перед эллингом номер тринадцать, маленьким и невзрачным на фоне своих собратьев.
Служебная дверь отозвалась глухим молчанием и безразличием. Войд сначала стучал, потом дубасил кулаком, а затем прислонился к двери спиной и принялся мерно тарабанить её каблуком сапога.
— Иду, иду. Хватит уже долбиться, нет там никого.
Заспанный сторож в телогрейке на голое тело неспешно приближался от соседнего эллинга.
— Быстро ты, я думал ты через пару часов подойдешь.
Зимородок достал купчую на корабль, но сторож лишь отмахнулся.
— Да знаю я. Мне уже все уши прожужжали, что нашелся очередной дурак. Пойдем, сделаешь попытку договориться. — Ленивый охранник повел Войда по длинному пыльному коридору. — Деньги небось заплатил уже? А зря, зря. Вот сейчас он тебя пошлет, ты к Борхесту вернешься. А он назад только за полцены корабль возьмет. Прикидываешь? И заметь — доход на ровном месте.
— Почему это, пошлет?
— Это же Галеот, не слышал? Последняя работа знаменитого Стерпеха. Он строил его почти год. Особый заказ для подгорных владык. И за два дня до поднятия Стерпех с кораблем поссорился. Не знаю точно почему: то ли цветом парусов не сошлись, то ли он ему другое название хотел дать… Стерпех был в бешенстве, два дня ходил черный от злости. Потом разругался с заказчиком и уехал. Так что теперь кораблик ни с кем не хочет выходить в небо. Стоит, пылится, пропадает, но всем отказывает. А Борхест навар гребет. Раньше каждую неделю покупатели были. Сейчас конечно реже, слухи то разошлись. Но нет-нет, да и найдется готовый рискнуть. Стой, пришли.
Вокруг царил мрак. Пахло сухим деревом и смолой.
— Стой, не шевелись, а то споткнешься ненароком — послышались удаляющиеся шаги сторожа, — сейчас свет дам.
Где-то вдалеке сторож натужно крякнул и с ритмичным скрипом стал вращать что-то большое. Над головой лязгнуло, зашуршало, взвизгнуло. И острые, как бритвы, лучи света рухнули с потолка. Там, в крыше эллинга, стали открываться ставни на узких вытянутых окнах. Но Зимородок даже не взглянул на них. Его взгляд приковал корабль.
В косых колоннах света на стапелях спящим зверем покоился клипер. Из темной, с медовыми разводами, древесины. Хищно вздернутый нос, стройные обводы бортов, мачты без оснастки вскинуты копьями. Короткие, чуть загнутые назад, крылья для винтов. Он был идеалом, недостижимой мечтой для сотен капитанов.
— Нравится? — вернувшийся сторож спросил из-за плеча.
— Еще бы!
— Всем нравится, но никому не достается. Можно сказать эталонный локоть, который не укусишь. Ладно, иди, пробуй.
— А что с оснасткой?
— Сумеешь с ним договориться, поставим быстро — всё давно оплачено. — сторож зевнул, — Пойду я. Будешь уходить — захлопни дверь.
Шаркающие шаги за спиной Войда давно смолкли, а он всё стоял и смотрел на корабль. Потом долго ходил кругами, разглядывая каждую черточку клипера. Прошелся под брюхом корабля, задрав голову. С усмешкой осмотрел «гнездо кукушки» на короткой штанге под днищем. Налюбовавшись, встал под форштевнем, там где ярко-синей краской было выведено — ГАЛЕОТ.
— Разреши подняться на борт, я бы хотел поговорить с тобой, — негромко, в пустоту, произнес Зимородок.
Минут пять ничего не происходило. Корабль молчал. Молчал новый владелец корабля. Наконец с борта протянулась веревочная лестница. Войд дождался, пока она перестанет раскачиваться, поймал рукой и с ловкостью обезьяны взлетел на борт. Неторопливо, заложив руки за спину, прошелся в сторону кормы.
— Пригласишь меня в каюту? Не думаю, что тут будет удобно.
Скрипнув, словно приглашая войти, открылась дверь в надстройке на корме.
— Благодарю.
Войд вошел. Каюта капитана? Возможно. Но сейчас тут было пусто, и слой пыли лежал на полу.
— Мне нужен корабль. Для начала на один рейс. Сходить на Туманные острова и обратно.
Корабль ответил тишиной. Зимородок молчал, терпеливо ожидая. На дальней стене каюты узор из тонких полос на деревянных досках пришел в движение. Линии сходились, переплетались, корчились, пока не сложились в буквы.
«Мне нет дела до этого», — был ответ корабля.
— Тебе нравится гнить тут, в темноте и одиночестве?
Буквы на стене перемешались и сложились заново.
«Нет дела до этого тебе.»
— Мне нужен ты, Галеот. Давай попробуем договориться? Что ты хочешь?
Корабль долго не отвечал. Войд оперся на стену и тихо напевал под нос.
«Свет и белое пламя»
Буквы исчезли в круговерти линий, чтобы сложиться в картинку. Кривую, скособоченную, похожую на рисунок ребенка. Мгновение, и она исчезла. Но этой секунды хватило Зимородку.
— Всего то? Будет тебе твое пламя.
«Есть еще условие. Цах-маскам»
Зимородок наморщил лоб и скривился.
— Мы будем посмешищем.
«Мне все равно».
— Договорились. Просто выйдем ночью, чтобы никто не видел. Я скажу, чтобы тебе поставили оснастку и вывели к причалу.
«Хорошо, человек»
— Называй меня капитан. И приберись тут, пожалуйста, а то развел грязь, как ленивый юнга.
Корабль обиженно скрипнул всем корпусом. А Войд уже спускался с корабля — предстояло набрать команду, готовую выйти в опасный рейс.
Куда идёт капитан корабля, когда ему требуется экипаж? Не бродит по тавернам и кабакам, не пристает на улицам к прохожим, не вывешивает объявления возле причальной башни. Для таких случаев есть особая традиция, свято соблюдаемая
