— Товарищ полковник, — под навес, крытый маскировочной сетью, вбежал ординарец, лейтенант Сухов. Жорик Сухов. Открытая душа. Сама преданность и справедливость, — Вас вызывает этот… По-паркету-каблуками-щелк. В смысле, майор Корзун.
— Дожились! Куда катится мир? Куда катится армия, если меня, боевого офицера, полковника!.. вызывает эта штабная крыса, в звании майора… Жорик, очень тебя прошу, передай этому Корзуну, только обязательно дословно, от меня лично, чтобы он шел в задницу и никуда не сворачивал. Понял?
— Так точно!
— Если что, я — на КП. У меня, в отличие от него, очень серьезные и важные дела… — полковник пригладил ежик коротко стриженных волос, — Сержант, хватит тумблерами клацать. Иди, поешь и мне, чего-нибудь принеси пожевать. «Вот геморрой, — полковник прилег на покрытые соломенным тюфяком ящики из-под автоматов, — да не отдам я им Андреева. Неужели непонятно. Пусть хоть золотые горы сулят или под расстрельную статью подводят. Жрали бы друг друга в своем серпентарии: самим сытно и нам в удовольствие посмотреть. Так нет, свежего филейчика им подавай, отборного мясца. Гурманы, мать вашу…».
Бешено вращая глазами, казалось, они вот-вот вылезут из орбит, решительным шагом вошел долговязый майор Корзун.
— Товарищ полковник, что вы себе позволяете? — брызгая слюной и срывающимся голосом, заверещал он.
— Что-то не так, майор?
— Я попросил Вас прийти, а Вы…, — задыхаясь от возмущения, произнес он.
— Что-то я не пойму, Корзун. Тебя прислали мной командовать или ковыряться в бумажках? Правильно, разгребать макулатуру. Вот иди и выполняй возложенные на тебя обязанности. Родина ждет твоих подвигов.
— Как Вы со мной разговариваете? И почему на «ты»?
— Понимаешь, майор, на «ты» обращаются при доверительных отношениях. Поэтому, я говорю тебе доверительно, от всего сердца и, надеюсь на твою сообразительность: есть такое слово «мир», но в нем допущено три ошибки. Если исправишь их, то узнаешь конечный пункт назначенного мною тебе маршрута. Понял! А теперь пшел вон… Мне работать надо, — Зимин встал и демонстративно отвернулся к карте, приколотой к брезентовой перегородке.
— Это я запишу в рапорт…
— Контора пишет.
— !!!.. Товарищ полковник, я вынужден Вас арестовать, как лицо, саботирующее мою инспекционную проверку.
— Что?!.
За спиной майора выросли два бойца с тусклыми взглядами, без знаков различия, из тех, что он привез с собой.
— Сдайте оружие и следуйте за ними.
— На тебя, что, майор, архивная пыль действует как кокаин? — удивленно подняв брови, спросил комбат.
— Я имею особые полномочия на случай неповиновения приказам, — щелчки затворов и направленные на Зимина стволы автоматов являлись вполне убедительным аргументом. Полковник вынул свой пистолет из кобуры и передал его Корзуну, — Вы арестованы до моего личного распоряжения, — и, обернувшись к конвоирам, добавил:
— Никаких контактов и разговоров. Находиться при полковнике неотлучно. При любом нарушении предписания открывать огонь на поражение и без предупреждения.
— Что, снова 37-й год? Десять лет без права переписки. Шаг вправо, шаг влево — считается побег. Прыжок на месте — провокация, — попытался сыронизировать Зимин.
— Молчать! — грубо оборвал его один из охранников, — Руки за спину. Пошел прямо.
— Ну — дела!.. — толчок прикладом в спину не дал полковнику закончить фразу.
«Который час?… Хотя, какая разница. Утро — вечер, день — ночь. Я, пока, вне времени и пространства, в прямом смысле. Замуровали, демоны, — Андреев открыл глаза. Обстановка в комнате не изменилась. Вокруг все та же, не прибавляющая оптимизма, тоскливая панорама голых стен, — Хватит хандрить, майор. Подъем. На зарядку становись!». Сергей легко соскочил с кровати, размялся. Про, еще недавно, ноющую рану, даже не вспомнил. Его движения были легки и свободны. Протянул руку к кнопке селектора. В это время, дверь откатилась в сторону. Вместо вчерашней фемины, в комнату, тяжелым шагом, вошел здоровенный охранник с каменным лицом и пустыми холодными глазами потенциального убийцы.
— Завтрак, сеньор, — он поставил принесенный с собой поднос на стол, — через двадцать минут Вас ждет генерал Гонсалес.
Андреев, с аппетитом съел свежие горячие рогалики с клубничным джемом, запивая их ароматным кофе. Цербер стоял у входа и, не мигая, пялился в одну точку.
— Эй, друг, а ты, вообще-то, когда-нибудь расслабляешься? — спросил Сергей, без особой надежды услышать ответ.
— Аудиенция через четыре минуты. Поторопитесь, — ровным, глухим голосом отчеканил страж.
— О, как! Здесь потрясающая школа дворецких. Если тебе понадобится рекомендация — обращайся. Всегда буду рад помочь. Да, интересно, сколько лет ты учил слово «а-у-ди-ен-ци-я»? Ладно, уж, не обижайся. Веди меня в чертоги злодея, верный паж.
Снова пустые коридоры. Гулкое эхо шагов. Но, в этот раз, Андреева привели не в «тронный» зал. Он оказался в небольшом помещении, напоминающем, то ли лабораторию, то ли камеру пыток. Одну стену закрывало огромное зеркало. В углу стоял стол с выдвижными ящиками. Посреди комнаты — массивное, похожее на зубоврачебное, кресло. Рядом, каталка, накрытая простыней. Под ней, явно, просматривались очертания щипцов, молоточков, пилочек, скальпелей и прочего инвентаря из джентльменского набора практикующего садиста.
— Присаживайтесь. Положите руки на подлокотники, — все так же монотонно проговорил гигант.
Андреев сел. Тот час, на его запястьях защелкнулись наручники, вмонтированные в кресло. Он удивленно пошевелил кистями.
— И что сие означает? Будете иголки под ногти загонять?
— Не беспокойтесь, майор, — в сопровождении какого-то щуплого, маленького человечка в круглых очках с толстыми линзами, вошел Гонсалес. Оба были в белых халатах, — всего лишь мера предосторожности и гарантия нашего с Вами спокойствия. Надеюсь, обойдемся без истерик и эпатажа. Вы обдумали ситуацию и серьезность моих намерений?
— Ситуацию — да. А вот, насчет намерений… Я не совсем понял, чем же, все-таки, могу быть для Вас полезен, и как это может быть связано с Вашей голубой мечтой?
Генерал пропустил колкость мимо ушей.
— Сергей Сергеевич, как я уже говорил, мне предстоит крупная игра. Ставки чрезвычайно высоки. Скажу больше: на кону — моя жизнь. Либо, как Вы справедливо заметили — вершина Олимпа, либо — бездна Татртара. Третьего не дано. Это не пафос, а суровая реалия. В этой игре, Вы станете моим козырным тузом. Ваше согласие уже не имеет значения. Разница лишь в том, что добровольное сотрудничество пройдет для Вас менее болезненно. Этой ночью я принял окончательное решение. Вы станете, образно говоря, моим биополем. Моим источником энергии. Иными словами, будете моим вторым исполнительным «я».
