— Из-за меня?
— Может быть…
— Куда же мы едем? Вам нельзя возвращаться в Германию. Отсюда можно уйти через границу.
— Я не имею права без команды сложить оружие. Я — солдат, понимаешь.
— Но гестапо.
— У них нет доказательств. Единственный обвинитель там, — она посмотрела вниз, где река несла свои желтые воды. — Я сообщила в центр. В Берлине меня, наверное, встретят… А теперь о том, что вы — мальчишка. Помните, законы конспирации писаны и для вас. Я же сказала: не являться.
Гаджи пытался что-то объяснить. Анна Мария оборвала его.
— Что удалось узнать?
— Они встретились.
— Зачем?
— Томсон покупает списки агентуры… Возьмите пленку. Здесь весь разговор, — Гаджи протянул пачку из-под сигарет.
— Где копия?
— У меня.
— Слушайте внимательно. Будете действовать совершенно самостоятельно… Не ищите связей. К вам придут. Когда будет возможно… Ну, а теперь прощайте.
— До свидания, — сказал Гаджи.
— Будем надеяться.
— Вы аккуратней.
— Есть, слушаюсь, — улыбнулась Анна Мария.
Машина остановилась.
— Пора, — сказала Анна Мария. Гаджи крепко пожал ей руку.
Она села за руль.
«Опель» резко взял с места.
63
Погода была мрачной. Шел дождь, и лужи покрыли аэродром. Асфальтовые дорожки блестели словно черные зеркала.
Самолет подрулил к зданию вокзала.
Солдаты подкатили трап. Открылась дверь, на лестницу шагнул человек средних лет в черном пальто и шляпе-котелке.
— Рад видеть вас дома, господин посол, — взял под козырек лейтенант, которого мы когда-то видели в кабинете фон Боргмана, тот самый лейтенант, что жаловался на Вильке, задерживающего в лагере пленных летчиков.
— Благодарю, — посол приподнял шляпу.
Лейтенант подал знак. Подъехала машина. Он помог послу сесть в нее.
— Счастливого отдыха, — сказал лейтенант.
— Спасибо.
Машина пошла по лужам. Вслед за ней двинулась вторая, набитая охраной.
64
На трап пустили остальных пассажиров. Среди них была Анна Мария.
Лейтенант прошел в здание вокзала. Поднялся на второй этаж в кафетерий.
Официант принес кофе. Лейтенант пил маленькими глотками. Иногда он ставил чашку и рассматривал входящих.
Анна Мария остановилась в нерешительности, высматривая свободное место. Потом пошла к столику, за которым сидел лейтенант.
Он вынул из кармана газету, чтобы удобнее было достать платок и вытереть пот со лба.
Анна Мария достала из сумочки пачку сигарет. Лейтенант пододвинул на столе свою роскошную фуражку с высоченной тульей — она легла поверх пачки.
— При отъезде я вынуждена была убрать Фрикке, — сказала Анна Мария.
— Знаю. Пока я один. Через полчаса будут знать все.
Он показал глазами на газету.
— Здесь паспорт и билет до Праги. Самолет через час. В Праге свяжетесь с восьмым. Пароль тот же.
— Хорошо.
Анна Мария осеклась.
В огромном — во всю стену — зеркале отражался толстый майор в форме гестапо.
— Немедленно идите в парикмахерскую. Второе кресло у окна свободно. Покрасьте волосы. Как раз успеете. Счастливой дороги.
— Спасибо, товарищ двенадцатый.
Анна Мария поднялась, оставив недопитым кофе, Взяла свернутую газету. Она шла не торопясь, но, кто знает, скольких трудов стоило сдержаться, чтобы не прибавить шага,
Майор в форме гестапо подошел к лейтенанту.
— Слушай, пропал Фрикке, И Бюргер. Она должна быть здесь.
— Откуда сведения? Их подсунула русская разведка? И ты съел эту пилюлю.
— Телефонограмма от Кальтенбруннера: задержать Бюргер.
— Ого!
— Шеф распорядился оцепить аэровокзал. Сейчас начнем проверку документов.
— Неужели тебе неизвестно, что самолет прибыл сорок минут назад… Она что, дура? И ждет нас? — спросил лейтенант.
— Если Фрикке ее дело, она не будет сидеть в Берлине.
— Тоже открытие Америки. Ясно, она попробует пробиваться на Запад… Надо взять под контроль всех отъезжающих. Всех. Кем бы они ни оказались… Даже мужчинами.
— Ты начинай проверку. Я поеду в штаб.
Лейтенант поднялся, надел фуражку. Пачку сигарет, лежащую под ней, сунул в карман и быстро зашагал к выходу.
65
У центрального подъезда аэровокзала из грузовиков выпрыгивали солдаты в черной форме с повязками на рукавах. Они блокировали все входы. В главном зале молоденький офицер объявил:
— С места не сходить. Начинаем проверку документов.
Приготовить паспорта.
Было ясно, что власть доставляла ему наслаждение.
Эсэсовцы группами — младший офицер и два автоматчика — шли по залу.
Проверяли документы у девушек-контролеров, у какой-то важной дамы.
— Какие хамы! — возмущалась она.
Подбежал полный старик.
— Отто, скажи им.
— Это моя жена.
Эсэсовец узнал его, взял под козырек.
— Простите, фрау. Такие времена. Они пошли дальше.
— Зайдем? — хмыкнул один из эсэсовцев.
— Там никого нет? — офицер окликнул девушку.
— Кажется, нет, — сказала она.
— Посмотри, — распорядился старший.
Солдат толкнул дверь, на которой была нарисована женская фигурка
В парикмахерской женщины мыли головы, сушили волосы под фенами.
Анна Мария сидела в кресле, завернутая в простыню. Парикмахер возился с ее коротко подстриженными, иссиня-черными волосами.
— Документы! — офицер стоял сзади.
— Если вас не затруднит, откройте сумочку. Там паспорт, — она сказала это, не убирая волос с лица.
Офицер полез в сумочку, вынул паспорт. Долго листал его. Между страничками лежал билет. Он взял билет, посмотрел со всех сторон.
— Вы думаете улететь?
— Конечно. Кстати, мой друг, сколько у меня времени?
— Совсем мало. Торопитесь.
— Вы очень любезны. Только не забудьте положить все в том же порядке.
— Конечно, фрау.
Он все еще держал паспорт.
— Сумасшедшие эти женщины — к парикмахеру за пять минут до вылета. Хорошо еще, что нас прислали сюда, а не в баню. Да, фрау, позвольте все же взглянуть на ваше лицо.
— Вы правы, хорошо, что мы не в бане. — Анна Мария высвободила руку из-под простыни, резко повернулась к эсэсовцу, отведя от лица волосы. На него смотрела яркая брюнетка, такая же яркая, как и на фотографии в паспорте.
— Долг служения фатерланду, — сказал он, щелкая замком на ее сумочке.
— Я так и поняла.
Эсэсовец двинулся к двери. Парикмахер ловко накрутил на бигуди последнюю прядь — ту, что закрывала лицо.
