— Жена ответственного чиновника из Минфина. Там ещё кольцо с крупным бриллиантом пропало, его так и не нашли.
— Ах, это… Что-то такое припоминаю, но смутно. А у тебя что, очередной приступ ностальгии по прошлому?
— Боюсь, что по настоящему. Юрик, я вчера была у Леры Немчиновой, прикинулась заместителем начальника факультета, на котором учился Саша Барсуков, и пыталась вытянуть из девочки хоть что-нибудь о финансовых делах её поклонника. Подарки, покупки, траты и всё прочее.
— И как тебе девочка? — оживился Коротков, поёрзав на стуле и занимая позу поудобнее. — Правда, славная? Такая искренняя — просто чудо. Ей невозможно не верить.
— Очень даже возможно. Юрочка, эта девочка — прекрасная актриса. И не потому, что ей есть что скрывать, а потому, что она давно уже поделила всё человечество на нужных ей людей и не нужных. Ты — мужчина, причём мужчина в хорошем возрасте, вокруг сорока, ты майор милиции, ты чертовски обаятелен, ты для неё потенциальный объект для флирта. Поэтому с тобой она была мила и прелестна. Я же ей не нужна, и со мной она была совсем другой.
— Да брось ты, Ася! — возмутился Коротков. — Какой флирт? Ты что, с ума сошла? Во-первых, я ей ни малейшего повода не давал, а во-вторых, мне, как ты сама сказала, вокруг сорока, а ей сколько?
— Так это ты знаешь, что она для тебя интереса не представляет, а ей-то откуда это знать?
— Но она же видела, сколько мне лет…
— И что? Ты сам про себя знаешь, что молоденькие девочки не для тебя, тебе с ними скучно, они ещё слишком глупы и малоопытны. А Лерочка считает себя ужасно взрослой и интересной даже для мужчины среднего возраста. Впрочем, не одна она так думает, все девушки впадают в это заблуждение. Так что для тебя она постаралась быть замечательной. Но не это главное. Ты кольцо у неё на руке видел?
— Нет, внимания не обратил. А оно было?
— Не знаю, — Настя пожала плечами. — Может, и не было, когда ты с ней разговаривал. Но вчера оно было. Это к вопросу об убийстве Соловьёвой.
Коротков медленно покачался на стуле и протяжно присвистнул.
— Однако! Ты уверена, что то самое?
— Да нет же, в том-то и дело, что не уверена. С виду похоже, но надо посмотреть внимательно. У меня не было повода попросить её снять кольцо и дать мне. С какой стати?
— И то верно. Ты хочешь, чтобы я попробовал? Или, может, просто изъять его официально?
— Не хотелось бы. Дед меня пугает.
— Но, Ася, он не может быть причастен к убийству Соловьёвой, он в это время уже в камере сидел за убийство сына и невестки. Чего ты боишься?
— Не знаю, — она вздохнула и вытащила из пачки сигарету. — Не знаю, Юрик. Меня этот дед Немчинов как магнитом притягивает, и в то же время я боюсь его трогать. Знаешь, самые бредовые предположения в голову лезут.
— Например?
— Ну, например, Василий Петрович действительно связан с организованной преступной группой и целенаправленно втягивал в свои дела Сашу Барсукова, но коль это группа, то в ней, вполне вероятно, оказался человек, причастный к убийству Соловьёвой и владеющий этим кольцом. В ходе каких-то взаимных расчётов кольцо перекочевало к Немчинову, а тот подарил его любимой единственной внучке. Если проявить неприкрытый интерес к кольцу, дед забеспокоится. А нам это надо?
— Нам это, натурально, пока не надо, — согласился Юра. — Но тебя послушать, так на деда этого даже дышать нельзя, хотя все твои предположения — не более чем полёт фантазии. Он может оказаться абсолютно ни при чём и в то же время знать что-то полезное. И как ты предполагаешь раскрывать убийство Барсукова, если нужно всё время избегать контактов с дедушкой Леры?
— Между прочим, раскрывать убийство Барсукова должен ты, а не я, — пошутила она. — Твой вопрос не по адресу. Моё дело — провести анализ криминальной поражённости вузов МВД, дислоцированных в Москве. Вот так сформулировано моё задание. На Москве я должна отработать методику сбора информации и её анализа, а потом такое же обследование будет проведено во всех милицейских учебных заведениях. А убийство Барсукова — это только повод, толчок для постановки проблемы.
Настя сладко потянулась и выключила монитор компьютера. Пусть глаза немного отдохнут, а то к вечеру они становятся красными, как у кролика.
— Юра, как ты смотришь на то, чтобы послать к девушке Лере красивого молодого человека?
— Положительно, только смотря зачем. Колечко обозреть?
— Угу. Она нашего Мишаню видела?
— Видела, — вздохнул Коротков. — Кандидатура не пройдёт.
— Может, Игоря Лесникова отрядить? — предложила Настя.
— Его нет в Москве, вернётся недели через две, не раньше.
— Жалко. Кто у нас ещё есть красивый? На некрасивого Лерочка не польстится.
— Извини, подруга, — Юра развёл руками, — Ален-Делонами не запаслись. Доценко и Лесников — вот и весь стратегический запас нашего отдела. А этот твой… ну как его… ну странный этот, который со святой водой бегает. Может, его попросить? Он с виду вполне годится, высокий, стройный, и физиономия приличная, и возраст подходящий.
— Брось, — она поморщилась и загасила сигарету, — наш Павел Михайлович никогда опером не был. Он не сумеет.
— Все когда-то начинают, и у всех бывает первое дело, — философски заметил Коротков. — От него же ничего особенного не требуется, ни стрельбы, ни бега с препятствиями, ни внедрения в уголовную среду. Просто познакомится с девушкой, построит ей глазки, поговорит приятные слова и под благовидным предлогом посмотрит колечко. Всего и делов-то!
— Юра, он не обязан это делать, — упрямо возразила Настя. — Он работает в штабном подразделении, а не в розыске. Если он что-то сделает не так, с него даже спросить нельзя будет.
Юра резко поднялся, отшвырнул стул и сделал несколько шагов по кабинету, внимательно разглядывая Каменскую.
— Что ты на меня так смотришь? У меня причёска не в порядке? — пошутила Настя.
— Да нет, смотрю вот, какая ты стала.
— И какая же?
— Другая. Чужая. Незнакомая.
— Вот даже как?
— Ты стала до неприличия осторожной. Пропал азарт, рисковость. Что с тобой произошло, подруга? Тебя как подменили. Ты, кажется, даже поправилась.
— На два килограмма, — со смехом подтвердила Настя, — я тебе говорила об этом несколько дней назад, но ты не обратил внимания. Ежедневные обеды с жареной картошкой не проходят бесследно. И нервничаю меньше. Знаешь, куда приятнее заниматься любимой аналитической работой за зарплату и в соответствии с должностными обязанностями, нежели тайком и по личному разрешению начальства. А что до остального, то я всегда была жуткой трусихой и осторожничала даже в пустяках. Просто ты уже забыл, какая я, за те три месяца, что мы не работаем вместе. И между прочим, азарта я не утратила. Вот дед Немчинов мне покоя не даёт — так я день и ночь о нём думаю, всё прикидываю, что там у него случилось десять лет назад. Не могу его из головы выбросить.
