Однако заседатели не спешили успокаиваться, они явно продолжали бурно обсуждать случившееся. Гарри все еще вырывался от Рона и мистера Уизли, когда железная рука Кингсли сжала ему предплечье. Это сразу отрезвило Гарри, он слишком хорошо чувствовал, что сопротивляться бесполезно. И прежде, чем последовать в заданном направлении, Гарри успел прочитать в широко распахнутых глазах Гермионы: «Честное слово!..».
По мере того, как они спускались с трибун, в зале становилось все тише. Когда Гарри поравнялся с креслом, где сидел прикованный Малфой, зал безмолвно и даже с ужасом наблюдал, что будет дальше. Драко шарахнулся, но гриффиндорец был слишком опустошен, чтобы даже захотеть что-то предпринять.
Когда перед ним и аврором распахнулась массивная дверь, Нарцисса Малфой заговорила снова:
— Сириус тоже был молод и неосторожен, он доверился не тому человеку и в результате потерял лучшие годы…
Тяжелая дверь затворилась за Гарри, словно отрезав его от всего, что осталось за спиной.
— Ну, ты даешь, парень, — проворчал Кингсли.
Гнев потихоньку снова начал закипать в Гарри.
— Как она смеет говорить теперь о Сириусе, — прорычал он сквозь зубы, — использовать его память для своих дрянных целей? При жизни она не собиралась с ним водиться! Как она посмела сравнить его с Драко?!
Он поглядел на аврора, но тот лишь покачал головой.
— Жизнь не всегда справедлива, бывает. Главное, ты знаешь, все как есть, — сказал Шеклбот, дружески потрепав его по тому самому плечу, которое теперь ныло после его железного захвата. — Не переживай так, рано или поздно правда выйдет наружу. Знаешь что, Скримджер ведь не велел мне охранять тебя? Ты не будешь возражать, если я вернусь в зал?
Вот так Гарри остался один в огромном каменном коридоре, задыхаясь от бессильной ярости. Никто, казалось, не желал его понимать. Его бросили здесь, как будто преступник он, а не Драко Малфой.
Благодаря тому, что он поминутно смотрел на часы, Гарри знал, что прошло около пяти минут после ухода Кинсгли, как двери зала заседаний № 4 широко распахнулись. В числе первых вышедших навстречу магов были Рон и мистер Уизли.
— Гарри! — тихо произнес отец Рона и увлек его в сторону, как раз вовремя, потому что в дверях показались, окруженные немногочисленной свитой, Драко и его матушка.
— Умоляю тебя, молчи! — потребовал мистер Уизли.
А у Гарри и не было таких слов, которые он позволил бы себе произнести при Гермионе, когда Драко прошел всего в нескольких шагах и даже не взглянул в его сторону.
— Малфоя оправдали. Большинством голосов, — наконец, Билл произнес то, что для Гарри было уже очевидно.
Однако, восприняв эту новость, гриффиндорец все еще не мог до конца поверить в нее. Казалось, история повторялась, как фарс, как карикатура на то, что случилось с ним самим два года назад.
— Гарри, как ты? — волнуясь, спросила Гермиона. — Наверное, мне надо было выйти вместе с тобой…
— Гермиона, это выглядело бы не лучшим образом, — мягко укорил ее мистер Уизли.
Гарри заставил себя прямо поглядеть на окруживших его друзей.
— Ничего, я в порядке, — солгал он. — Так что же теперь Малфой? Его совсем освободили, он законно вернется домой и даже намыливается в школу?
— Это да, — сокрушенно признал Рон.
Они медленно двинулись на выход вдоль коридора.
— Расскажите мне все, что там происходило, — попросил Гарри.
— Нечего особо рассказывать, — не без горечи произнесла Гермиона. — Были, конечно, колдуны и ведьмы, которые ему не поверили. Но тех, кто поверил, было больше. Сняли все обвинения: и то, что он весь год покушался на жизнь Дамблдора, и то, что он впустил в замок Упивающихся смертью, и то, что он сам Упивающися смертью, сочли недоказанным.
Гарри поморщился. Слушать все это было больно.
— Наверное, мамочка лила слезы и не ленилась напоминать о Сириусе, — предположил он.
— А Скримджер ей не дал много говорить, — успокаивающе произнес Рон. — «Я понял смысл вашей речи, миссис Малфой, и думаю, Вы сказали достаточно»! По-моему, он им не поверил. В заключительной речи так навешал Драко по ушам…
— А зачем тогда допустил такой приговор?! — возмутился Гарри. Никакие слова сейчас не могли его утешить. Не так он представлял себе этот день.
— Трое, что ходили смотреть плечо, единодушно оправдали Драко. Уверен, что они получили взятку, — вздохнул отец Рона.
Позади раздались быстрые шаги, словно кто-то догонял. Пребывая в отвратительнейшем настроении и не имея желания ни с кем больше обсуждать приговор, Гарри не обернулся бы, но Рон потянул его за рукав, и пришлось остановиться. Скоро с ними поравнялись Лонгботтомы, причем Невилл глядел на Гарри чуть ли не виновато.
— Я сказала министру, что думаю обо всем этом, — веско произнесла бабушка Невилла.
— И я принял к сведению Ваше ценное мнение, мэм.
Скримджер, неизменно сопровождаемый Перси, который, казалось, стал обязательным приложением к нему, преградил процессии дорогу. Гарри нисколько не заметил, чтобы тому или другому было стыдно.
— Я бы хотел переговорить с мистером Поттером, — заявил Скримджер. Тряхнув седой гривой, он обратился к отцу Рона. — Не беспокойтесь, Уизли, я знаю, что Поттер живет у Вас. Подождите его где-нибудь здесь, я не задержу его надолго. Если хотите, я могу отправить его в Ваш кабинет.
После этого министр отступил на шаг и снова дернул головой, пропуская гриффиндорца вперед. Секунду в душе Гарри боролись два желания: отказаться следовать за Скримджером или пойти, чтобы высказать все, что он о нем думает. Но Гермиона решила все за него; она легонько подтолкнула Гарри, а, сделав шаг, повернуть обратно было уже непросто.
«Возможно, так лучше», — думал Гарри, скрипя зубами. Ему приходилось замедлять шаг, поскольку Скримджер со своей тростью не успевал. Гарри ждал его и Перси у лифта, потом они поднимались, гораздо дольше, чем Гарри согласен был терпеть, но зато ему удалось вспомнить много гневных и обличительных слов.
Он не удивился, когда дверь перед ним возникла неожиданно. Обернувшись, он обнаружил, что Перси куда-то делся, и они с министром остались одни.
— Входите же! — нетерпеливо тряхнув гривой, распорядился Скримджер.
Гарри уже приходилось вести беседы с министром магии, но впервые министр вызвал его к себе в кабинет. Но все равно возникшее чувство робости и благоговения парень посчитал неуместным и безжалостно подавил.
— Я хочу сказать Вам, сэр, — начал он, поворачиваясь лицом к хозяину кабинета.
— Увольте, я Вас уже слушал! То, как Вы повели себя, Поттер, осмелюсь заметить, не вызвало доверия к Вашим словам, — сурово произнес, без смущения встретив обвиняющий взгляд парня, министр. — Даже правдивую информацию надо уметь правильно подать, а Вы так глупо скомпрометировали себя! Пора повзрослеть, наконец! Хотите Вы этого или нет, но люди надеются на Вас. И если Вы обманете их последнюю надежду, они совсем падут духом и, кто знает, чем это закончится!
