У железных ворот его остановил часовой.
— К кому?
— К дяде Володе.
— Ах, к капитану! Проходи, в главном корпусе он.
Косые лучи заходящего солнца приглушенной позолотой легли на гладкие стволы деревьев. К главному корпусу вела прямая платановая аллея. Вокруг стояла сторожкая тишина. Лишь где-то в цветах жужжал шмель.
У входа в здание Яша увидел мужчину в полувоенной форме и девушку. Мужчина был выше среднего роста, подтянутый, статный. Девушка с небольшими косичками, в ярком красном сарафане выглядела подростком.
Мужчина перочинным ножиком вырезал из куска дерева какую-то замысловатую фигурку и слушал девушку.
— Боюсь я, — говорила девушка. — Когда стреляю, глаза сами закрываются.
— Все, что вы говорите, Тамара, звучит как-то по-детски, честное слово, — сказал вдруг мужчина, положив ей на плечо руку. — Пока есть время, идите к Петренко и просите его взять над вами шефство.
— Зачем же мы так долго говорили? — удивилась девушка.
— Действительно, зачем? — усмехнулся мужчина и, заметив Яшу, спросил: — К дяде Володе?
— Ага, — кивнул Яша. — К нему.
Девушка, видимо, обидевшись на своего собеседника, резко повернулась и, взбежав на крыльцо корпуса, хлопнула входной дверью.
— Как, ничего? — мужчина протянул Яше вещицу, которую вырезал из корня, — изящную фигурку.
— Ничего, — одобрил Яша. — Как живая.
Вещица и впрямь была хороша: встречный ветер распушил разметал волосы женщины, а сама она, приложив ко лбу ладонь козырьком, смотрела куда-то вдаль — рыбачка, ждущая родной парус.
— Вам бы с моим отцом на пару работать, во бы артель получилась! — Яша поднял вверх большой палец.
— Он что, твой отец, тоже увлекается этим?
— Еще как! Соседи говорят, что, продавай он своих зверюшек, рыбачек, рыб диковинных, мы бы миллионерами стали.
— А он что?
— Улыбается в усы и раздаривает свои фигурки направо-налево… Совсем плох он стал, парализовало его.
— Он, кажется, на «Синопе» когда-то плавал?
— Точно… А вы откуда знаете?
Мужчина пристально поглядел на Яшу.
— Так вот ты оказывается, какой, — произнес он, — что ж, давай знакомиться: капитан Бадаев,[2] тот самый дядя Володя, которого ты ищешь.
Из внутреннего кармана пиджака капитан достал сложенный вчетверо лист бумаги в косую линейку.
— Узнаешь?
Яша кивнул. Да, это его заявление.
— Не передумал?
Яша помотал головой — нет, не передумал.
— На фронте, знаешь ли, стреляют…
Большие карие глаза капитана испытующе смотрят на Яшу.
— Знаю, что на фронте стреляют, — согласился Яша.
— И случается…
— Мне бы вот только винтовку или шпаер, — прервал молчание Яша.
— Шпаер? — удивился Бадаев. — А что это такое?
— Как что? Пистолет.
Ах, пистолет! Ну, ну…
Бадаев стал расспрашивать Яшу о друзьях, родителях, любимых книгах. Яша разговорился, и вскоре ему уже казалось, что с этим дядей Володей они знакомы давным-давно. Он рассказал капитану и про своих друзей из мореходки, и про шаланду «Диану», и про походы в катакомбы.
— Неужели спускались в катакомбы? А я и не знал об этом, — удивился Бадаев. — Одни, без взрослых? И не страшно было?
Яша улыбнулся. Прошлым летом они проникали в лабиринт через «барсучью нору» в скальной балке недалеко от села Нерубайского.
Этот лаз был известен лишь их мальчишеской компании. Как-то они заметили на камне-ракушечнике изумрудную ящерицу. Она грелась на солнышке и, казалось, не замечала опасности. Но как только ребята приблизились к ящерице, она проворно шмыгнула под куст шиповника и исчезла. Приподняв ветки, ребята увидели в лимонно-серой глыбе камня трещину. Они вбили в землю колышек, привязали к нему веревку и, замирая от страха — дыра была узкая и темная, — один за другим спустились вниз. Так они впервые пробрались в катакомбы. Случайно обнаруженную дыру назвали почему-то «барсучьей», хотя всякий раз, когда ребята приходили в балку, на камне грелась все та же темно-изумрудная ящерица…
В подземных лабиринтах, обширных, запутанных, мрачных всегда было холодно и сыро, риск заблудиться в бесчисленных штольнях и штреках был огромный, но, холодея от страха, ребята продвигались все дальше и дальше. Иногда они вспугивали летучую мышь и в ужасе шарахались от нее в сторону. Иногда, и это было страшнее всего, гасла свеча, и ребят обволакивала кромешная темень. Сбившись в кучу, вздрагивая от шорохов и своих приглушенных голосов, мальчишки испытывали себя, сочиняя полные жути небылицы.
Бадаев слушал Яшу с большим вниманием.
— Кто твой любимый герой? — спросил он, когда Яша кончил рассказывать о катакомбах.
— Павка, — ответил Яша, не задумываясь. — Вот был человечина, а?
— Корчагин-то? Да, огневой был парень.
— Завидую я ему.
— Ты хотел бы оказаться на его месте?
— А кто бы не хотел? Мы с ребятами не один раз об этом толковали. Я в школе на эту тему даже сочинение писал, — вспомнил Яша.
— И сколько же получил, пятерку?
Яша вздохнул:
— Вашу бы доброту да нашему учителю!.. «Слишком, друг мой, — сказал он, — стиль души у тебя беспокойный».
— О твоем «стиле души» я уже кое-что слышал, — улыбнулся Бадаев, — а сейчас, дружок, вот что, — в голосе капитана появились озабоченные нотки, — пройдем-ка ко мне.
Они поднялись на второй этаж и вошли в комнату с табличкой «Главврач». Бадаев подошел к столу и, как будто что-то вспомнив, начал выкладывать рядом с железной пепельницей с изображением царицы Тамары разную карманную всячину: алюминиевую со сломанным посредине зубцом расческу; черную авторучку; синий с острым, как пика, наконечником, карандаш; жестяную, видимо от шинели, пуговицу со звездочкой; пачку «Норда» с добродушным белым медведем на ней и, наконец, небольшой плоский «кольт», к которому Яша так и прикипел взглядом. Когда содержимое карманов иссякло, капитан достал из-под подушки потрепанный томик рассказов Джека Лондона и положил его около расчески.
— Вот, пожалуй, и все, — сказал он. — У тебя тридцать секунд, понял? Смотри внимательно и запоминай, где лежит…
Говоря это, Бадаев следил за бегом секундной стрелки на часах.
— Кругом! — скомандовал он, когда стрелка высекла последнее, тридцатое мгновенье.
Быстро поменяв местами некоторые вещи, капитан разрешил Яше повернуться.
— Шпаер там же, — едва взглянув на стол, начал Яша. — Царица Тамара тоже… Хотя стоп — пепельница стояла возле расчески, а сейчас около пуговицы. Еще… Карандаш и ручку вы поменяли местами, а так вроде все как было…
