В тени, отбрасываемой стеной здания, сидел здоровенный легионер и чистил мелом меч.
— Пошел, пошел отсюда! — приветствовал он апостола.
Смирив гордыню при виде меча, Иуда почтительно изложил легионеру свое дело.
— Эге! — сказал тот. — Поздно же ты о нем вспомнил! Теперь он уже… — Легионер заржал и красочно воспроизвел позу, которая впоследствии надолго вошла в обиход как символ искупления первородного греха.
Потрясенный Иуда кинулся бегом к Лобному месту…
На вершине холма стояли три креста. У среднего, с надписью «Царь иудейский», распростершись ниц, лежал плачущий Симон.
Иуда плюхнулся рядом с ним. — Рабби!
— Совсем слаб твой рабби, — сказал один из стражников, рассматривая снятые с Курочкина доспехи. — Еще и приколотить как следует не успели, а он сразу того… — стражник закатил глаза, — преставился!
— От страха, что ли? — сказал второй стражник, доставая игральные кости. — Так как, разыграем?
Иуда взглянул на сморщенное в смертной муке бледное лицо Учителя и громко заголосил.
— Ишь, убивается! — сказал стражник. — Верно, родственничек?
— Послушайте! — Иуда встал и молитвенно сложил руки. — Он уже все равно умер, позвольте нам его похоронить.
— Нельзя. До вечера не положено снимать.
— Ну, пожалуйста! Вот возьмите все, но разрешите! — Иуда высыпал перед ними на землю деньги, вырученные за осла.
— Разрешить, что ли? — спросил один из стражников.
— А может, он и не умер еще вовсе? — Второй служивый подошел к кресту и ткнул копьем в бок Курочкина. — Пожалуй, помер, не дернулся даже. Забирай его!
Между тем остальные продолжали рассматривать хитон.
— Справная вещь! — похвастал счастливчик, на которого пал выигрыш. — Сносу не будет!
Потрясенные смертью Учителя, апостолы торопливо снимали его с креста. Когда неловкий Иуда стал отдирать гвозди от o ног, Курочкин приоткрыл глаза и застонал.
— Видишь?! — шепнул Иуда на ухо Симону. — Живой!
— Тише! — Симон оглянулся на стражников. — Тут поблизости пещера есть, тащи туда, пока не увидели!
Стражники ничего не заметили. Они целиком были поглощены дележом свалившихся с неба тридцати сребреников.
Оставив Курочкина в пещере на попечении верного Симона, Иуда помчался сообщить радостную весть прочим апостолам.
Курочкин не приходил в сознание.
В бреду он принимал Симона за своего аспиранта в институте, но обращался к нему на древнееврейском языке.
— Петя! Петр! Я вернусь, обязательно вернусь, не может же не сработать машина времени! Поручаю тебе в случае чего…
Пять суток, отпущенных Хранителем, истекли.
Где-то в подвале двадцатиэтажного здания мигнул зеленый глазок индикатора. Бесшумно включились релейные цепи.
Дьявольский вихрь причин и следствий, рождений и смертей, нелепостей и закономерностей окутал распростертое на каменном полу пещеры тело, озарил сиянием электрических разрядов и, как пробку со дна океана, вытолкнул Курочкина назад в далекое, но неизбежное будущее.
— Мессия!! — Ослепленные чудесным видением Иоанн, Иаков, Иуда и Фома стояли у входа в пещеру.
— Вознесся! — Симон поднял руку к небу. — Вознесся, но вернется! Он меня нарек Петром и оставил своим наместником.
Апостолы смиренно пали на колени.
— Ну-с, — насмешливо произнес Хранитель, — и чем же вы обогатили науку?
Курочкин машинально потер запястья, в которых все еще не прошел неприятный зуд.
— Право, я затрудняюсь пока ответить на этот вопрос, — сказал он, глядя в пол. — Собранный мной материал нуждается в тщательной обработке, хотя уже наперед можно сказать, что многие факты толковались церковниками весьма превратно.
— Но в общем вы удовлетворены экспериментом или хотите повторить?
— Нет-нет, что вы! Зачем же повторять! Просто я боюсь, что…
— Бросьте, Леонтий Кондратьевич! — перебил Плевако. — Мы все знаем. Давайте говорить начистоту. Ведь обстановка, которую мы для вас имитировали…
— Простите… — переспросил ошеломленный Курочкин. — Как это имитировали?!
— Очень просто. Неужели вы думаете, что путешествия назад во времени такая безобидная вещь? На них наложены строжайшие ограничения. Вы хотели исследовать определенную ситуацию, мы вам эту возможность предоставили. Так сказать, умозрительно. — Иначе говоря, попросту обманули! — Просто проявили известную осторожность.
Курочкин обхватил голову руками.
— Значит, все это было фарсом, в котором я играл жалкую роль марионетки! — прошептал он. — Кто-то за ширмой дергал за ниточки, а я, дурак…
— Никто вас за ниточки не дергал, — вмешался Хранитель. — Вы были не марионеткой, а автором сценария. Для вас была создана правдоподобная историческая ситуация. В этой ситуации машины анализировали ваши поступки и соответствующим образом программировали поведение остальных персонажей. И если пьеса, в которой вы оказались главным действующим лицом, носит характер фарса, кто же виноват? Зато вы сами убедились, как фактически из ничего творится легенда. Это был юмористический вариант, но не забывайте, что часто шутка помогает глубже понять серьезные явления.
Курочкин покраснел и, ни слова не говоря, направился к выходу.
— Что ж, — задумчиво сказал Хранитель, когда обитая кожей дверь захлопнулась с несколько большей энергией, чем было принято в этом почтенном учреждении, — вероятно, есть все-таки смысл привлечь его к моим исследованиям в палеолите?
— Пожалуй, чрезмерно экспансивен, — заметил Плевако. — Такого отправлять в прошлое…
Хранитель усмехнулся.
— К питекантропам можно. Эпоха настолько отдаленная, что петля гистерезиса размывается временными факторами.
Между тем уже разгримированный и переодевшийся Курочкин сидел в знакомом кресле под испытующим взглядом Хранителя. В углу, на диване, расположился неизменно доброжелательный Плевако.
Александр Казанцев
Сильнее времени
Главы из научно-фантастического романа
Вилена не находила себе места. Она то бродила по знакомым цилиндрическим коридорам звездолета, то подолгу останавливалась перед иллюминатором, за которым раскаленным яблоком в черном провале неба светило новое, чужое солнц».
Все долгие годы полета она видела всегда одни и те рассыпанные серебристой дымкой звезды. Неприятным ощущением этой длившейся годами ночи было то, что корабль будто никуда не летел и беспомощно висел на одном месте. И так из месяца в месяц, из года в год… И только точными приборами можно было определить его перемещение среди созвездий.
