опять в тюрьме, батюшка. Подговорили нас, выпустили на эту ночь, одели, дали оружие… обещали наградить.
— Кто вас подговорил? — продолжал спрашивать Некрасов.
— Пристав, батюшка, только никому не докладывай об этом…
— Послушай, Василий, это мои друзья, а ты ведь, пожалуй, не ищешь со мной ссоры?!
— Скорее отгрызу себе руку!
— Спасибо, Василий! Полиция оцепила дом. Когда они должны были войти?
— Когда услышат выстрелы! Вы останьтесь, может быть, нам удастся бежать в лес! До свидания, батюшка!
Василий поднял нож, сложил его, спрятал в карман. Посмотрел на своих сообщников через плечо.
— За генералом Кукушкой марш! — приказал он.
Видимо, он пользовался авторитетом у друзей, потому что те, не говоря ни слова, спрятали оружие. Побежали к завесе в углу зала. Послышался топот ног по ступеням лестницы, потом где-то хлопнула дверь, в глубине здания послышался чей-то сдавленный крик, и все затихло. Официанты мигом убрали помещение. Гости как ни в чем не бывало опять уселись за столики.
Звероловы вопросительно смотрели на Некрасова. Тот сначала налил всем по стакану шампанского, а потом коротко пояснил:
— Полиция подговорила варнаков [43] напасть на нас. И оцепила дом, с тем чтобы арестовать нас после того, как послышатся выстрелы. Пристав был уверен, что, защищаясь от нападения, мы станем стрелять и нас схватят. Конечно, потом дело выяснилось бы и, если полиция не нашла бы ничего предосудительного, нас отпустили бы с извинениями.
— Зачем им такая провокация? — недоверчиво спросил Томек.
— Это работа подлеца Павлова, — вмешался боцман.
— Конечно, теперь у нас есть явное доказательство того, что Павлов в чем-то вас подозревает, — сказал Некрасов. — Дело в том, что здешняя полиция не хочет рисковать, арестовывая ни в чем не повинных иностранцев. Ведь это может повлечь за собой дипломатические осложнения. Поэтому они подготовили нам ловушку, и только благодаря случайности нам удалось ее избежать.
— Это мы вас должны благодарить, — сказал Смуга. — Откуда вы знаете этого человека?
— Ваську? Это варнак, с которым я сидел в Карийском остроге. Он ежегодно убегал из заключения, чтобы побродить по тайге. Один раз я ему помог снять кандалы. Отдал ему свою порцию продуктов. С тех пор он всегда считал меня своим благодетелем.
— Как видно, это довольно опасный человек, — заметил Смуга.
— Конечно, у него немало дел на совести, — согласился Некрасов. — Но я никак не подозревал, что господин Броль обладает такой нечеловеческой силой. Среди варнаков Васька считается отменным силачом. Думаю, что сегодня он впервые был побежден.
— Ничего себе парень, — признал боцман. — Но о каком генерале Кукушке вы напоминали этому бандиту? Неужели это пароль?
— Что вы! Дело в том, что варнаки бегут из тюрьмы весной, когда в тайге можно найти ягоды и съедобные коренья. Как раз в это время прилетают с юга кукушки. Поэтому варнаки считают эту птицу своим «генералом». Голос кукушки стал для них сигналом к бегству.
— А как вы догадались, что полиция устроила нам засаду? — спросил Томек.
— Среди официантов ресторана у меня есть хороший знакомый. Когда варнаки вошли в ресторан, он мне сообщил, что полиция оцепила дом, — ответил Некрасов.
— Ах это он подал вам записочку, которую вы сразу же сожгли, — вмешался Вильмовский.
— Вот именно. Я считаю, что всякого рода вещественные доказательства надо сразу уничтожать. Ведь я пользуюсь у полиции плохой репутацией.
— Внимание, на горизонте показался Павлов! — предупредил боцман.
Агент быстро подошел к столику. С трудом скрывая волнение, он сказал:
— Мне очень неприятно, что я оставил вас одних на столь длительный срок, но что поделать, служба не дружба! К сожалению, я больше не могу быть с вами. Вечером из тюрьмы бежали арестанты… несколько человек. Они вооружены, это опасные рецидивисты! Меня просили помочь в их преследовании…
— Как это можно, чтобы из тюрьмы бежали вооруженные преступники!? — притворяясь наивным, спросил боцман.
Злой на собственную неловкость, агент гневно посмотрел на моряка и, заикаясь, ответил:
— Оружие, видимо, они достали после бегства… Исправник опасался, чтобы вас не постигла какая-либо неприятность с их стороны, и приказал мне предупредить…
— Вы немного опоздали, — перебил его Смуга. — Здесь были какие-то темные личности, пытались даже учинить скандал, но мы их попотчевали как следует.
— Договорились ли вы с исправником? — спросил Вильмовский.
— А как же, завтра утром он вас примет, — поспешно ответил Павлов.
— Как так, значит, он не уезжает? — с иронией заметил Томек.
— Нет, он изменил свои планы. Завтра утром мы вместе пойдем к исправнику, а потом к его превосходительству господину губернатору, — заявил Павлов и тут же вышел.
Странное положение, в котором очутились наши путешественники после нападения на них в ресторане Чан Сэня, нисколько не изменилось и на следующий день. Павлов с самого утра появился на пароходе и был чрезвычайно вежлив и услужлив. Вместе с Павловым путешественники пошли к исправнику, который вернул им паспорта, разрешил охотиться на территории всей подчиненной ему области и приказал агенту оказывать экспедиции всяческую помощь.
Через час путешественники явились с визитом к губернатору. Он принял их на своей частной квартире в присутствии трех адъютантов. Губернатор расспрашивал об охоте, пожелал успеха и заверил, что напавшие на них хулиганы будут пойманы и примерно наказаны.
Звероловы вернулись на «Сунгач» в отличном настроении. Было совершенно ясно, что полиция после неудачной провокации пыталась мнимой вежливостью затушевать дело и собственную неосторожность.
Сразу же после обеда «Сунгач» отчалил от пристани в Благовещенске и направился вверх по реке. По обоим берегам Амура, покрытым зарослями тальника и вербы, виднелись вдали вершины гор. Чтобы улучшить состояние лугов, туземцы часто поджигали осенью траву на пастбищах. Поэтому то тут, то там виднелись сполохи от многочисленных палов.
По мере продвижения «Сунгача» на запад изменялся вид берегов Амура. Горные хребты придвинулись к самой реке, ее пойма сузилась, в лесах стали преобладать лиственницы, сосны и березы белые и даурские.
На четвертый день путешествия, перед рассветом, Смуга обратился к капитану Некрасову с просьбой подойти поближе к левому берегу реки, чтобы выбрать место для высадки. По расчетам Вильмовского, они находились примерно на расстоянии двухсот пятидесяти километров к западу от Благовещенска. А это значило, что отсюда не больше ста пятидесяти километров до Рухлова, конечного пункта железнодорожной линии, по которой можно было доехать до Нерчинска.
Ничего не подозревая относительно истинных намерений звероловов, Павлов похвалил выбор места будущей охоты.
— Я, конечно, не очень большой знаток, но мне приходилось не раз слышать, что здешние места — рай
