— Постойте… — перебил Пластов. — Вы тогда стояли за дверью? На Съезженской, у квартиры Валентина Петровича?
— Да. Я не понял, о чем вы говорили, слышал только, что Вологдин на вас кричал. В дальнейшем вы вели себя так, что мне стало ясно — вы хотите докопаться до сути. Ну а потом ничего не стоило понять, что вы разобрались во всем, а значит, вновь появилась угроза.
— Но в конце концов — я же свой, русский?
Усмехнулся:
— Для меня вы были предателем, работающим на немцев. Я вам не верил и, честно говоря, сейчас не очень верю.
— Но ведь я защищаю интересы фирмы Глебова?
— Ну и что? Кстати, идеальная позиция для шпиона. Запомните — сейчас шпионы в России в самых удобных для себя местах. И вы это прекрасно знаете… У нас ведь действует негласный лозунг: чужих не трогать, в чужих не стрелять! В своих — пожалуйста, но в чужих — ни-ни! — Замолчал, раздраженно постукивая кулаком по ладони, опустил голову. — Жаль, эх, жаль завод… Надо восстанавливать генератор, а где? Где, я вас спрашиваю? Ведь завод Глебова был единственным русским заводом в Петербурге…
— Как-как? — Пластов посмотрел на Берга. — Как вы сказали? Завод Глебова — единственный русский завод?
Лейтенант повернулся:
— Что вас тут удивляет? Единственный русский завод, ну и что?
Пластов встретился взглядом с Субботиным, тот подтвердил:
— Арсений Дмитриевич, завод Глебова действительно был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге. Все остальные принадлежат иностранцам, в основном англичанам и немцам. Я не знал, что для вас это новость. Есть, правда, один завод со смешанным капиталом, «Дюфлон и Константинович», так называемый «Дека», но практически он французский. Русским там можно считать один цех.
— Единственный русский завод. Это же здорово… То есть, конечно, это ужасно, но это именно то самое, чего мне не хватало.
— Для чего? — спросил Берг.
— Чтобы спасти страховку.
Шепотом предупредив секретаршу, что он по весьма особому поводу, Пластов вошел в кабинет редактора газеты «Биржевые ведомости». Кивком поздоровался, молча положил на стол визитную карточку, пока редактор ее рассматривал, осторожно сел, как бы подчеркивая важность и срочность заставившего его прийти дела. Встретившись с хозяином кабинета взглядом, начал негромко:
— Господин редактор, я адвокат и защищаю интересы фирмы Глебова. Дело, которое меня к вам привело, важно чрезвычайно. — Поднял руку, предупреждая ответ. — Прошу выслушать до конца, господин редактор, ибо то, о чем я расскажу, затрагивает многие интересы. Многие!.. Итак, первое: так как завод Глебова сгорел, мне важно, чтобы фирме Глебова заплатили страховку. Только это, повторяю, лишь это! Ничто остальное меня не интересует. Ничто — и это должно стать основой нашего разговора.
— Но подождите…
— Господин редактор, минутку терпения! Минутку, умоляю вас! — Быстро набросал на визитке цифры 808901, придвинул к собеседнику. — Знаком ли вам номер этого банковского счета? Стоп! Не будем пока ничего говорить, меня не касается, чей это счет, кому переводили с него деньги, неважно! Неважно также и то, что завод Глебова был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге — бог с ним! Неважно и то, что кто-то подумает, что к пожару может быть причастна некая германская фирма «Шуккерт», купившая участок земли у завода как раз за неделю до пожара, — ну ее! Даже то неважно, что гибель завода, изготовлявшего приборы для русского военно-морского флота, была в интересах германской армии. Даже это вас не касается! Господин редактор, главное, чтобы не были затронуты интересы уважаемого мною и вами высокопоставленного лица! Святого человека! Понимаете, о ком я говорю?
— Не понимаю.
— Попробую выразиться точней: уважаемого вами лица, вот что главное! Ведь не в последнюю очередь от этого лица зависит существование вашей газеты… Надеюсь, теперь я выразился определенней? Вы понимаете, о ком я говорю?
Редактор с трудом сдерживал себя. Он понимал, о ком идет речь.
Следующим, кого посетил Пластов, был сам Защипин; разговор с главным юрисконсультом он построил совсем по-другому. Сделал вид, что хочет беседы на полном доверии, поэтому, справившись о здоровье и обменявшись принятыми в таких случаях фразами, непринужденно и мягко сказал:
— Завод-то действительно подожгли, а?
— Я и хочу вам это доказать.
— И знаете, кто? Германская разведка.
— Ну уж, Арсений Дмитриевич… Во-первых, это голословно.
— Ничуть. Да, это немцы — вы представляете? Они и сторожа убили, Ермилова… Вы ведь слышали эту фамилию?
— Фамилию слышал, но… — Защипин покачал головой.
— Никаких «но», Орест Юрьевич. Кстати, вы ведь знаете пустырь рядом с заводом?
— Пустырь? Допустим. И что?
— Как на духу: как вы думаете, кому принадлежит этот пустырь?
— Насколько мне известно, городским властям.
— Ничуть не бывало… Германской фирме «Шуккерт».
Некоторое время Защипин испытывал Пластова взглядом. Хмыкнул:
— Думаю, и это голословно. Но хотя бы и так, что из этого?
— Ну, это легко проверить — затребуйте купчую, вот и все… Из этого само по себе ничего, но в сочетании с другими фактами… Представляете, что поднимется, если газеты раструбят, что страховое общество «Россия» является филиалом германской разведки? Как вы знаете, весной не устояло военное министерство, а оно будет покрепче, чем страховое общество?
— Запугать хотите? Не запугаете, я не из таких.
— Запугивать вас я не буду — изложу факты. Работы на заводе Глебова имели стратегическое значение для русского военно-морского флота — раз. Фирма «Шуккерт» приобрела пустырь перед самым пожаром — два. Существует также банковский счет номер восемьсот восемь девятьсот один — это три…
— Что еще за счет?
— Некий счет, с которого переводят деньги тем, кто по странному стечению обстоятельств действует против Глебова. Номер зафиксирован, факт существования счета легко проверить. — Улыбнулся. — Вы, Орест Юрьевич, вне подозрений, уверен: вам с этого счета деньги не переводили.
— Насчет цифр, которые вы назвали, я их слышу в первый раз.
— Действительно, денег вам не переводили, но послали спровоцировавшее вас предупреждение, тем самым втянув в соучастие. Кто его мог послать, можно установить, если покопаться. Безусловно, это тоже будет интересно газетам. Подытожим: Глебова провели, и провели по всем правилам. Ай-яй-яй, и меня провели вместе с Глебовым… Ермилова убили, предварительно сменив и прельстив задатком, а также научив, под каким предлогом следует уйти с завода. Что касается нефти, здесь точный расчет: не так сложно было приурочить поджог к закупке годового запаса. Зато теперь выяснить, что из этих двух событий было причиной, а что следствием, практически невозможно. Смею верить: страховое общество в заговор могло не входить. Скорей, как я уже говорил, вас, Орест Юрьевич, кто-то заботливо предупредил. Ваше поведение после пожара выглядит поэтому вполне естественным. Но подумайте, в какой мыльный пузырь превратится страховое общество «Россия», если я обнародую все эти факты через уважаемую газету? — Так как Защипин молчал, добавил: — Как вы хорошо знаете, такая газета в Петербурге есть.
