— Черт ее дернул как раз теперь светить! Словно мы без ее помощи не обойдемся…
— Да, без луны было бы хоть темней, но зато безопасней и спокойней.
— Ну, да ладно. Все равно в воде до утра сидеть не будем. Надо вылезать. Держи курс, Павлуша, вот туда, где песок. Там как будто бы удобней вылезти и одеться.
Добравшись до берега, вылезли, оделись, проверили наган и тронулись к видневшимся в глубине дубам, о которых им рассказывал Ляшка. Вот они подошли к деревьям и занялись отыскиванием тайника.
— Что это? — шепотом проговорил Павлуша, указывая на дорогу впереди себя. — Когда мы с берега пошли, я это хорошо заметил, — весь песок тропинки был чист, а теперь на него словно кто палок набросал. Смотри, смотри, товарищ Фальберг, шевелятся…
— Кто? Где? Кто шевелится?
— Да палки.
Фальберг внимательно посмотрел вперед и вдруг резко отпрянул назад к дубу, потянув за собой недоумевающего Павлушу.
Почти из-под его ног, из редкого кустарника высунулась, словно выброшенная на пружине, плоская голова крупной гадюки.
Теперь и Павел понял, что это за «палки» на дороге и почему они шевелятся.
— Товарищ Фальберг, да это ведь змеи! Да сколько же их здесь! Смотри-ка — отовсюду ползут и все в нашу сторону.
— Да. В положение мы попали не из приятных…
— Товарищ Фальберг, полезем на дуб. Ведь все равно некуда больше деваться.
Словно по команде, они бросились к ближайшему дереву, подпрыгнув, схватились за нижние ветви и через несколько секунд уже сидели па них.
А внизу творилось что-то совсем необычайное и зловещее.
Со всех сторон на поляну перед дубами сползались змеи. Казалось, что весь песок, кусты превратились во что-то живое, злобно шипящее и двигающееся волнообразно.
Змеи сплетались в причудливые многоголовые клубки, двигаясь общей массой.
Как бы понимая, что на дереве сидят потревожившие их люди, они всей массой скопились у корней, поднимая вверх острые головки, сверкая глазами и шипя.
— Хороши бы мы с тобой были, Павлуша, если бы не успели забраться на дерево! Лучше иметь перед собой самых отъявленных бандитов, чем эту ползучую тварь.
Павел меланхолически барабанил ногами по стволу дерева. Совершенно неожиданно нога его пробила отверстие, застряв в нем.
— Товарищ Фальберг, смотри — в дереве дыра. Оно в средине пустое. Может быть, это и есть третий дуб, о котором Ляшка рассказывал?
— Нет, это первый, третий вон, самый высокий и толстый.
— Ну, а тут-то что?
— А вот сейчас посмотрим, — ответил Фальберг и начал расширять отверстие. Вот оно уже стало достаточным для того, что бы мог проникнуть человек.
Заглянули вниз: до земли было не больше сажени.
— Давай я прыгну туда, товарищ Фальберг. Там много листьев, так что не убьешься. Змей там нет — они ведь по деревьям лазить не могут.
— Валяй, только поосторожней, Павлуша.
Прыгнул. Послышался треск ломающихся досок, и Павел скрылся, провалившись в какую-то яму.
— Павлуша, Павлуша, — крикнул Фальберг.
— Не бойся. Жив и здоров. Только ногу немного ушиб. Мягко здесь, да не особенно глубоко. Лезь ко мне.
Фальберг, упираясь руками и ногами в стены дупла, начал спускаться. Вот и отверстие.
— Посторонись, я сейчас прыгну.
Прыжок прошел вполне благополучно. Соединившись, осмотрелись. Вперед под сильным уклоном уходил какой-то ход. Высота этого хода позволяла идти, не сгибаясь. Воздух был тяжелый, тошнотворный. Чувствовалось, что давно, очень давно этим ходом никто не пользовался. Бандиты о нем также не знали, иначе им, конечно, воспользовались бы.
Двинулись вперед чрезвычайно осторожно, боясь попасть в какую-нибудь яму. Тьма была непроглядная.
— Тсс… Шаги… Кто-то крадется. Становись к стене вот здесь, а я стану напротив. Как только идущий поравняется с нами, хватай его за горло и вали на пол. Стрелять не будем.
Притаились. Ждут. Шаги ближе и ближе. Вот уже в темноте можно различить неясные очертания человеческой фигуры. Вот она поравнялась с Павлушей и Фальбергом и те, словно подкинутые пружиной, навалились на идущего.
Хриплый крик. Возня.
— Нет, врешь, собака, не вырвешься! Павел, держи-ка его руку.
— Ах ты, черт! Чуть палец не откусил. Товарищ Фальберг, да стукни ты его по черепу «наганом». Авось успокоится.
— Да пустите вы меня, дьяволы, или нет?! Ведь это я — Васютин!
— Я тебе прикинусь! Ты бы еще кем-нибудь назвался. Крути, Павлуша, ему руку, да сильней.
— Ай! — взвизгнул Павел. — Чуть нос мне не оторвал. Да бейте вы его, товарищ Фальберг.
— Да что вы осатанели что ли?! Ведь говорю, что я Васютин, секретарь Барановского Укома. Бросишь ты мне, наконец, чертенок, руку крутить?!
С этими словами Васютин или тот, кто старался выдать себя за него, изловчился и ткнул ногой в Павлушкин живот.
Павел взвыл и откатился, но сейчас же остервенело вцепился в ударившую его ногу.
— Постой, мы сейчас разузнаем, кто это. Помогай-ка, Павел, подтащить его поближе к выходу.
Сопротивлявшегося и брыкающегося пленника все же подтянули к тому месту, где кончалась лестница, спускающаяся по дуплу дуба. Здесь было относительно светло.
— А ну-ка, показывай свою образину, — с этими словами Фальберг поднял голову пленника. — Павлуша, да ведь это же в самом деле Васютин. А мы-то его по полу волочили и всю эту возню устроили.
Павел подошел, взглянул и убедился, что это действительно Васютин, а не кто-либо другой.
— Ну, ребята, и помяли вы мне бока! Я уж думал, конец мне пришел…
— И вы, товарищ Васютин, тоже в долгу не остались. Так мне под вздох закатили, что и сейчас опомниться не могу.
— Ну ладно, уже мы с тобой в Барановске сосчитаемся, — шутливо добавил Васютин. — А теперь давайте выбираться из этой чертовой дыры.
— Это легко сказать и не особенно легко сделать, — ответил Фальберг. И он сказал, какую надежную стражу имеет остров.
— Да, это, конечно, осложняет дело, но все же выбраться необходимо, и поэтому айда наверх. Там дело будет видней.
Глава LIV. ВСТРЕЧА НА ВОКЗАЛЕ
Захватив необходимые подлинные документы, которые должны были его охранить от всяких неприятностей в дороге, — Полозов выбрался на чердак, подняв за собой лестницу, и плотно прикрыл отверстие в потолке, придавив его сверху кирпичами.
На чердаке было темно. Лавируя между балками, чихая от пыли, Полозов пробрался на другую сторону дома и через пролом выглянул на улицу. На улице было тихо. Город спал. Агенты Аренского были удивлены таинственным исчезновением Полозова и усиленно искали путь, по которому Полозов мог скрыться.
Для беглеца была дорога каждая минута, поэтому, обвязав балку на чердаке специально прихваченной им веревкой и сбросив один конец ее вниз, Полозов спустился на тротуар. Потом, осмотревшись по сторонам, он быстро скрылся во мраке глухих московских улиц.
«Пока они еще не открыли хода в потайную комнату, надо выехать из Москвы», — рассуждал Полозов, направляясь к вокзалу.
Он посмотрел на часы. При свете зажженной спички стрелка показала без четверти три часа. Полозов ускорил шаги, так как идти надо было еще далеко, а ближайший поезд отходил в 3 часа 10 минут.
Полозов чутьем угадывал, что облава на его квартиру не была случайна, очевидно, все нити их организации были открыты. Очевидно, с квартирами всех других членов организации было проделано то же.
«Удастся ли скрыться из них кому-нибудь?» — думал Полозов. Перед ним проплывала картина недавнего заседания, на котором так четко вырисовывалась перспектива их успехов. И вот через несколько только часов Полозову приходилось наблюдать окончательный разгром «Черного осьминога».
На вокзале была толкотня, крики, ругательства. Перед этим прибыл только что с юга поезд, выбросив в помещение вокзала тысячи людей. Люди с мешками, корзинами, чемоданами заполняли все проходы.
Полозов на всякий случай старался держаться в местах, менее освещенных. Прислонившись к стене около багажной кассы, Полозов имел возможность свободно осматривать нею толпу, оставаясь в то же время совершенно незамеченным. Недалеко от него стояла в раздумье женщина, одетая в кожаную куртку, с красноармейским шлемом на голове. Сбоку у нее висел наган. Лица ее Полозов не видел. Она разговаривала с носильщиком.
«Какая-нибудь комиссарша», — подумал Полозов, злобно посмотрев на нее.
Женщина повернулась, и Полозов, увидев ее четкий породистый профиль, чуть не вскрикнул от удивления.
«Елена! Неужели, это она?»
Он подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть ее. Сомнений не было — это была она.
Подойдя сзади, он осторожно потянул ее за рукав. Она оглянулась и широко открыла глаза.
