Пейроль не знал, что накануне в штабе батальона разгорелся жаркий спор между Роланом и капитаном Поравалем. Ролан хотел атаковать бронепоезд с небольшой группой добровольцев, а Пораваль предлагал ввести в город все имевшиеся в их распоряжении силы. Один основывал свой план на молниеносном и смелом ударе, не заботясь о поддержке или прикрытии ударной группы, а другой считал нужным захватить перед атакой все опорные пункты в городе. В первом случае слабо прикрытой группе грозила опасность полного уничтожения, во втором — большая концентрация партизанских сил могла вызвать массированный удар противника. Спорили дольше, чем обычно, пока наконец удалось прийти к согласованному решению. Два отряда должны оставаться в боевом охранении на окраинах города; они построят баррикады у каменного моста и на путях отхода партизан. А тем временем два других отряда направятся к вокзалу. Надо было принять меры предосторожности, продумать все детали атаки и обеспечить наилучшие условия для отхода. Поравалю очень хотелось руководить операцией, и он собирался уже просить об этом Марсо, когда тот неожиданно обратился к нему:
— Капитан! Сегодня я должен передать вам командование вторым батальоном.
— Кто меня назначает?
— Департаментский военный комитет. Совместно с вами мы укомплектуем ваш штаб. Пайрена и Констана я оставляю у себя в штабе сектора.
— А моя рота?
— Подберите сами подходящую кандидатуру.
В восемь часов утра колонна машин двинулась по проселочным дорогам. Часа через два группы заняли исходные позиции на окраинах Мюссидана. Одни принялись строить временные заграждения на дорогах, а большая часть людей вступила в город и двинулась к вокзалу. Встревоженные жители, появляясь на порогах своих домов, спрашивали проходящих бойцов:
— Что случилось? Куда вы направляетесь?
— Не выходите из домов. В самом городе ничего не произойдет.
Напрасны все старания! Ребятишки, ускользая из-под родительского надзора, бежали за бойцами, желая поближе рассмотреть странных солдат, марширующих без формы, с оружием в руках и гранатами на поясе. Один из них закричал: «Мама, смотри-ка, охотники!»
Из одного окна молодая девушка послала партизанам воздушный поцелуй. Лавочник воскликнул: «Да здравствует Франция!» Старушки крестились. Некоторые жители отходили в сторону, опасливо оглядываясь и перешептываясь между собой. Кто-то закричал: «Уходите!» — и скрылся в своем доме. На каменном мосту жители городка помогали бойцам строить баррикаду…
Сойдя с грузовика, мушкетеры вскарабкались по тропинке на склон. И вот они уже на месте. Д'Артаньян быстро произвел разведку местности и, указав направление для отхода, сразу же наметил план действий:
— Отдыхаем здесь в течение получаса. Затем располагаемся там, внизу, как можно ближе к домику. Когда товарищи у вокзала перейдут в атаку, мы открываем огонь, чтобы отвлечь внимание противника. По моему сигналу все по одному отходят.
Теперь оставалось только ждать. Для Пейроля это ожидание становится просто невыносимым. Бесконечное ожидание — ночью, когда он, размышляя, не спал; по пути сюда, в машине, где надо было держаться начеку; здесь, под деревьями, когда они отдыхали, как ни в чем не бывало. И вот теперь ему опять приходится ожидать, укрывшись за виноградными лозами! Все это время он ждет момента, который никак не наступает… Временами из деревни доносится лай собаки и кукареканье петуха, скликающего кур.
Пейроль вспоминает своего брата булочника; должно быть, он ставит сейчас в печь вторую партию хлеба. Вдалеке слышен стук сенокосилки, он то затихает, то усиливается в зависимости от того, где находится упряжка волов. В городе на церковной башне часы бьют одиннадцать раз…
Согнувшись, д'Артаньян пробирается по винограднику от одного бойца к другому, проверяя позиции своих людей. В центре помещается пулемет. Немного впереди, по обе стороны пулеметного расчета, — Беро и Пикмаль. Пейроль, как всегда, рядом с командиром.
— Слушай, старина, — говорит Пейролю д'Артаньян, — если в ближайшие минуты ничего не произойдет, ты отправишься на разведку.
— Куда?
— К вокзалу.
— Кого там повидать?
— Жаку.
* * *
Ролан устроил свой командный пункт за конторой бездействующего завода, среди груды железного лома. Налево от него, на подступах к вокзалу, обосновался Жаку с двумя десятками партизан. Направо — Клебер с двумя отрядами, расположившимися по обе стороны бульвара. Рядом с Роланом трое связных и доктор Жан Серве с несколькими санитарами. Все спокойно ждут.
— Ну, доктор, тебе все ясно? Скоро начнется схватка, и если будут раненые, ты отвечаешь за их судьбу. Ни один товарищ не должен остаться на поле боя. Ты их спрячешь, где сможешь, или же эвакуируешь на своем грузовике.
— Машина стоит поблизости, во дворе; у меня все в порядке.
Ролан чувствует себя в родной стихии. В лихорадочные минуты, предшествующие бою, он испытывает истинное наслаждение; ожидание схватки буквально опьяняет его. Тогда этот маленький человек преображается. Упрямец, спорящий по любому поводу, задира, всегда готовый затеять драку, он перед боем на редкость хладнокровен. Ничто не может вывести его из равновесия. Он ходит от одного бойца к другому, проверяет каждую мелочь, быстро, одним-двумя словами, устраняет непредвиденные трудности, отвечает улыбкой на все возникающие опасения и в наиболее тяжелые минуты умеет удачной шуткой приободрить бойцов. А в это время мысленно он уже ведет бой. Он следит за развитием боевых действий и прикидывает заранее шансы. За себя он спокоен, он уверен в своих поступках, уверен в себе, зная, что находчивость никогда ему не изменит, что чутье его не подведет. Но он опасается за других, за своих товарищей, боится их колебаний, которые могут в решающий момент все испортить, боится злейшего врага солдата — страха, который заставляет бежать с поля боя, бежать навстречу смерти. Поэтому все его усилия направлены на то, чтобы поддержать в своих бойцах хладнокровие и при любой обстановке внушить им уверенность в победе.
С той поры, как в 1942 году Ролан, в наручниках, выстрелом из револьвера уложил арестовавшего его полицейского, в его жизни произошло немало перемен. Из рабочего он превратился в франтирера, потом стал военным командиром. Когда на его место назначили Марсо, он счел себя жертвой несправедливости. Несомненно Марсо был сильнее его в политических вопросах, но будь Марсо менее смел, чем он, Ролан никогда бы не согласился стать его подчиненным. После той ночи, когда вместе с Марсо они спаслись от дарнановцев, положение стало для него более приемлемым. Марсо — именно тот человек, какой сейчас нужен. Он умеет драться, умеет командовать и вдобавок у него есть качество, которого еще не хватает Ролану, — рассудительность. Марсо был, конечно, прав, требуя тщательнее разработать план предстоящих действий, хотя… когда начнется бой, все будет зависеть от бойцов и от тех, кто ими руководит. Но это уж дело Ролана, и тут он не боится ответственности…
