Третий ковш набирал с опаской. Предчувствуя. Да и советчик его построжел.
-Вот, Паша, самый главный миг. До дна выпить нужно. Как бы тяжко не стало. До дна. С богом - Благословил он.
Причину напутствия осознал, едва глотнул. Вкус не поменялся. Только с каждым глотком менялось в душе у паренька. Горесть появилась, или печаль. Но совсем невмоготу стало к середине. Потекли непрошенные слезы. Да что потекли, ручьем хлынули. Грудь сдавило такой болью, что и никаких сил терпеть. Однако зажал ручку, аж хрустнули костяшки пальцев, и осилил. Схлынул морок. Исчезла боль и тревога. А пришла мудрость и понимание важного, чему и названия нет.
Павел взглянул на благостно улыбающегося старика. - Ну что дед Иван? Выполнил я урок?
- Выполнил. - Согласно кивнул тот. Молодец. Да и то сказать, пора мне уже. Напоследок, вот что скажу. Сам все поймешь. Понемногу спознаешь. Но помни, не я один такой. Есть и у ворога вашего, свои... А вот крестника его, ты обязательно когда-никогда встретишь. По отметине его признаешь. Тогда и будет твой день страшный и для кого-то последний. Для кого? Мне неведомо. Что суждено то и будет. А пока ступай Павел, ступай с богом.
Он встал и легко, но словно касаясь лучиком света, перекрестил гостя. А Павел понял, что ни спрашивать, ни о чем, ни говорить с ним дед больше не будет. А лучше для всех, что бы ушел он из этой хитрой горницы как можно скорее. Он встал, развернулся и в два шага вскочил в темные сенцы. Еще миг и уже стоял на крыльце. Солнце ударило в глаза, ослепило. Прикрыл глаза ладонью, а когда убрал, увидел, что нет вокруг ни домов, ни огородов. Стоит Паша посреди луга, и глядит на скошенную траву. Повернул голову. Сколько хватает глаз, только поля и редкие березовые околки. И никакого намека на деревеньку. "Заснул, голову напекло, вот и привиделось. - Облегченно выдохнул летчик. Тоже мне Илья Муромец".- Усмехнулся он чудной истории. И тут приметил столб пыли, поднятый подскакивающей на колдобинах полуторкой. Он сорвался и побежал к дороге, огибающей поле, размахивая руками и крича водителю.
Три часа в кузове, ночь в комендатуре захолустного городка, и уже на следующий день вернулся в часть. Что и говорить, кругом повезло. Упади раньше, так просто бы не отделался.
В казарме тишина и покой. Все на поле. Рассчитывать на машину глупо. Вдоволь надежурюсь.- Расстроено думал он, лежа на кровати. В штаб вызвали, едва задремал. Пригладил вихры и рванул. Ясно, что не за орденом. Сейчас всю душу вымотают.- Не без оснований сокрушался летчик.
Однако Комполка, лишь укоризненно ткнул пальцем в донесение, где, как следовало понимать, был отражен и его "подвиг", заговорил о другом. - Ты Паша нынче у нас безлошадный, так что готовься. Завтра получаем новые машины, едешь на учебу, будешь осваивать.
"Невиданное дело"? - изумился лейтенант. " Хотя? По сути, работа нервная. Пока изучишь, загрузит. Проблем выше головы, а уж если что не так, то как водиться. По закону военного времени... Мало не будет.
Однако, узнав, что ехать придется не куда ни будь, а в родной Новосибирск, где на заводе 153 и клепали крылья Родины, как назвал товарищ Главковерх, истребители. Отпуск, не отпуск, но совсем другое дело.
- Слушай, Павел Тимофеевич, внезапно обратился он к подчиненному совсем не по уставу. Ты никак подрос, что-ли? Или повзрослел? Давно пора, а то все пацан, пацаном.
Назад бежал, как на крыльях. Объяснять не надо, какая радость, родных повидать. И только на подходе, сообразил. " Я в тыл, а ребята "на боевые"? Но долго не переживал. Наверстаю.
В расположении эскадрильи его встретил приятель и ведомый Андрей. - Дошел? Молодец. А я ведь понял, ты меня прикрыл, когда "Мессер" выскочил. Мое это железо было.- Сказал приятель, когда, сидя в курилке, вели разговор о произошедшем.
- Да ладно,- тебе смутился Павел. - В плоскости, да в хвост поймал, а тебе он в кабину целил. Там бы и остался, а так все живы, здоровы. А я, зато, на родину, учиться на новые машины еду. - Перевел он разговор. - Так что, может я специально подстроил? - Улыбнулся Говоров.
Андрюха недоверчиво покачал головой, но от комментариев воздержался.
Случай, несомненно, из ряда вон. Был еще один момент, который командир не счел нужным доводить до подчиненного. Самолеты были не привычные Ишачки, а новые ЛаГГи, которые только начали поступать в войска. Машины новые, и что греха таить еще сырые. Вот так, и выпало лейтенанту Говорову в самый разгар военных действий попасть на родину.
Возвращался через две недели. Учеба оказалась хотя и трудной, но интересной.
Павел лежал на верхней полке набитого до предела вагона и со скуки вспомнил, о встрече со стариком, что приснилась ему тогда в поле. И вдруг навалилось сомнение. Уж больно все живо в памяти сохранилось. Со сном что-то не так. А с другой стороны. Чудес не бывает. Это Паша знал точно.
Придремал, и проснулся только от сдавленного крика в тамбуре. Благо, что место ему досталось в самом конце поезда. Он прислушался, и решил выйти покурить. Вагон к полуночи утихомирился и только из разных углов доносился заливистый храп, неловко устроившихся пассажиров. Павел спрыгнул в проход, натянул щегольские сапоги, и, расправив под ремнем гимнастерку, двинулся к выходу. Картина в грязном тамбуре не то, что удивила, расстроила. Трое блатных, приставив к горлу, прихваченной на гоп стоп жертвы, финку, сноровисто обшаривали карманы. Женщина, боясь шелохнуться, замерла, прижавшись к стенке вагона, и только жалобно попискивала, когда мучитель прижимал лезвие. - Эй, вы чего это? - Рявкнул лейтенант, увидев непотребство.
- Брысь, вояка, перо схлопочешь.- Ощерился детина, повернув в его сторону, испаханное оспой лицо. Павел понял, ждать, когда повернется, не резон. Вложив в удар всю силу, он въехал держащему нож, и потому самому опасному бандиту, в челюсть. То, что случилось, поразило не только подельников, но и самого защитника. Крепкий, откормленный мужик, вдруг словно подпрыгнул и рухнул замертво. Мешком свалился под ноги жертве. Приятели покойного вышли из стопора и кинулись на непрошеного защитника. Кулак рябого мог свалить и быка, но, соприкоснувшись с челюстью летчика, он словно наткнулся на бетонную стену. Из разбитых костяшек брызнула кровь, бандит, размахивая сломанной кистью, согнулся вдвое. Третий нападающий наткнулся на локоть Павла, выставленный навстречу. Треск грудной клетки, жалобное сипение и урка лег на уже остывающего товарища. Легкий удар начищенным сапогом под зад все еще согнутого пополам главаря вогнал его головой в железную дверь тамбура, а когда он отвалился назад, в толстом металле образовалась вмятина размером в детский мяч. С момента начала прошло каких-то пять секунд, а тамбур уже напоминал Куликовское поле. Истребитель перешагнул тело и потянул онемевшую жертву в вагон. Все, все прошло. Успокойтесь гражданочка. Идите на свое место, а я вызову милицию. Он проводил всхлипывающую от пережитого ужаса пассажирку в ее купе, а сам прошел к проводникам. Сообщив проводнице о неудачной попытки грабежа, он дождался наряд поездной милиции. Старшина открыл дверь в тамбур и присвистнул. Ого, сбил он фуражку на затылок. Вот это здорово? Он записал показания, осмотрел тела, выслушал потерпевшую, и, отозвав в сторону офицера, тихонько произнес. - Товарищ лейтенант, это же Семка Рытый, на нем восемь трупов. Как ты их один то?- От изумления перешел на "ты" старый милиционер.- У двоих вон стволы, а ты голыми руками? Ну, силен. Или может железом? Хотя какое тут железо, - он провел пальцем по вмятине. Ты не волнуйся, правильно, что этих нелюдей положил. Они на три вышки уже себе заработали.
