Он стоял в потоке воды. Прикоснувшись к лицу отца, он спросил:
— Вы здесь с самого крушения?
— Да, — ответил отец.
— Вы сможете идти, как вы думаете?
— Немного... — простонал отец. — Нога...
— Боже милостивый! — Он еще больше побледнел при виде объеденной крысами ноги отца и презрительно посмотрел на меня. Он пожал руку отцу. — Ладно, сейчас мы посмотрим, что можем сделать.
Я попробовал вскрыть ломиком замок наручника, просунув его в дужку и используя в качестве рычага.
— Сильнее,— сказал пастор.
Ломик согнулся, выскочил, а я отлетел и упал в холодный поток.
— Еще, — сказал пастор Твид. — Мэри, помоги ему, дитя мое.
Мэри спустилась и ступила в воду. Пастор прошлепал по туннелю к ногам отца.
— Хороший, дружный рывок, — сказал он. Я выудил ломик из воды и вставил его в дужку. Мэри ухватилась за него двумя руками, я взялся между ее рук.
— Давай! — сказал я.
Мэри навалилась всем своим весом на рычаг. Ломик изогнулся, затем замок с треском открылся, мы свалились на пол.
— Прекрасно! — сказал пастор. — Теперь следующий.
Второй и третий открылись так же, как и первый. Мы уже не падали, успевали отскочить и удержаться на ногах. Отец сел, привалившись к кирпичной стене, как тряпичная кукла. Около трех дней он лежал здесь, и теперь почти смеялся, дрожащими руками собирая дождевую воду со стены.
— Последний, — сказал пастор Твид. — Давайте, всему свое время.
Я подошел к замку с ломиком. Последний замок держал лодыжку ноги, объеденной крысами. Пастор наклонился и вставил ломик в замок.
— Тяните, — сказал он и засунул руки в карманы своей сутаны. — Тяните оба.
Мы налегли. Отец наблюдал, подбадривая нас едва заметными кивками. Замок щелкнул, мы опять упали на пол. Ломик отскочил, больно стукнув меня по ноге.
— Молодцы,— сказал отец.— Вы сделали это. Вы... — Внезапно он замолчал.
— Да, — сказал пастор Твид. — Вы сделали это. — Он смотрел прямо на меня. В каждой руке он держал по пистолету.
— Что вы делаете? — закричала Мэри.
— Бог помогает тем, кто сам себе помогает. Он вас сюда послал, чтобы взломать замки, потому что я не смог бы этого сделать один. — Пастор держал меня на мушке. — Я искал тебя в Галилее, мой мальчик. К несчастью, мне подвернулся Эли в темноте конюшни, жаль, жаль... Но неисповедимы пути Господни. Он тебя пощадил, чтобы ты помог мне здесь.
— Так вот вы какой...— сказала Мэри.— Значит, это вы — кукловод.
Пастор Твид нахмурился, но потом медленно улыбнулся.
— Пожалуй, — сказал он. — Действительно, они совсем как куклы, этот Калеб Страттон и его команда. Дубовые головы, глиняные ноги.
— Но я вам верила.
— О дитя, я забочусь не о себе, а о церкви. Обо всем Пенденнисе.
— А дядя Саймон? Он тоже один из ваших...
— Хватит, Мэри. — Его глаза сузились.— Мне нужно это золото. Я хочу знать, где оно. — Не отводя от меня стволов, он посмотрел на отца. — Кажется мне, что вы его спрятали. И думаю я, что даже парень не знает, где оно. Но вы спрятали его где-то на берегу, зарыли где-то возле Надгробных Камней.
Отец ничего не говорил. Он озадаченно смотрел на пастора Твида.
— Я убью парня! — Большими пальцами пастор взвел оба пистолета. — Господь свидетель, я продырявлю ему сердце.
— Нет! — крикнул отец, подняв обе руки.
— Я не хочу этого делать, — сказал пастор Твид. — Мне не нравятся такие вещи. Если вы скажете мне, где спрятано золото, мы втроем пойдем и выкопаем его. И вы свободны. Даю вам слово.
— Нет! — снова вскрикнул отец.
— Мальчишка за золото, — сказал пастор Твид. Он посмотрел на отца. — Ну? Мальчишка за золото.
— Скажи ему! — закричал я.
На мгновение пистолеты вздрогнули, и я схватил ломик. Я вскочил на ноги — и туннель взорвался. Я видел вспышку огня в правой руке пастора, видел пламя и дым, видел даже пулю — или думал, что видел, — которая неслась ко мне. Кричала Мэри, кричал отец, звук выстрела оглушил меня. Я упал назад, уверенный, что ранен, свалился через отверстие туннеля в темную, холодную воду гавани.
Погрузившись глубоко, я всплыл на поверхность, дико молотя руками. Чернота ночи слилась с чернотой воды. Я вдохнул воздух, а потом и воду, хватаясь за камни стены. Мои ноги наткнулись на что-то мягкое, и я оттолкнулся, пытаясь за что-нибудь ухватиться, и наконец нащупал ялик. Он болтался у самых ступеней, полный почти до краев. Я уцепился за борт и повис на руках, подставив плечи дождю.
Рядом плавал, освобожденный из глубины моими ногами, труп Обрубка. Он лежал на спине и был похож на огромную, ужасную медузу, бледную и распухшую. Прибой подогнал его, и мертвая рука коснулась меня. Я оттолкнул труп бандита, но он тут же вернулся. Вода плескалась по его лицу, хлюпая во рту. Глаза были круглыми и белели во тьме. Надо мной распахнулась дверь пивоварни, и выскочила Мэри. Прошли считанные мгновения, но я чувствовал себя постаревшим на годы.
— Джон! — кричала Мэри. — Джон!
Я хотел ответить, но не смог. Пастор Твид высунулся из двери, держа один из пистолетов наготове, наши глаза встретились. Он сделал еще шаг и схватил Мэри за платье. Она боролась с ним, вырвалась, но он снова схватил ее, навернув волосы на руку и вынудив опуститься на колени.
Потом он поднял пистолет и выстрелил.
Это был выстрел вслепую. Пуля ударилась о воду рядом со мной, подняв фонтан брызг. Пастор занес пистолет, как дубинку... и тут же сжался. Согнувшись, он рухнул на камни.
В двери за ним появился отец, опираясь на стену. Он выронил ломик.
Я подтянулся по длине ялика, перебрался к носу, где он терся о ступени. Мэри спустилась мне помочь. Она потянула меня за локоть, я оперся коленом на нос лодки, которая при этом полностью погрузилась в воду, и Обрубок вплыл в нее. Когда лодка вынырнула, покойник уже в ней устроился. Мы подняли пастора Твида и сбросили его со ступеней. Всплеск — и пастор уже рядом с Обрубком, его сутана накрыла обоих.
Я оттолкнул ялик в поток. Буксирный конец натянулся, старая веревка не выдержала и лопнула. В отливном потоке лодка унеслась от берега и вскоре скрылась из виду.
Отец был слаб, но мог стоять. Он оперся на меня, и мы заковыляли вверх по ступеням.
— Скажи мне, что за золото он хотел? — спросил он.
— Из бочек,— процедил я сквозь зубы. Меня злило, что отец до сих пор скрывает от меня правду о своей контрабанде, предпочитая мне свое золото.
— Бочки? — Его ноги застыли, мне пришлось остановиться на предпоследней ступеньке, под навесом верхнего этажа.
— Я знаю все, — сказал я. — Бочки, которые мы грузили ночью, наполовину заполняли опилки. Там было контрабандное золото или бриллианты. Опилки выдали тебя. Но именно из-за них Обрубок сохранил тебе жизнь.
