Опущенные шторы на окнах не давали возможности разглядеть обитателей особняка. Там царила тишина.
Лишь раз заметил, что из дома Строма торопливо вышел Макс. Это подсказало Джону, что в доме должен быть сам Стром, и он продолжал выжидать.
Через некоторое время подъехал грузовик, с которого возчики стали снимать небольшой зеленый несгораемый шкаф. По-видимому, спустить шкаф на землю было не легко возчикам, а потому он подошел к ним и стал помогать.
Вид несгораемого шкафа, принадлежавшего его заклятому врагу, толкнул Джона на отчаянное решение.
Он решил во что бы то ни стало пробраться в дом.
В ту же ночь Джон пробрался в дом. Вооруженный инструментами для вскрытия несгораемого шкафа, он осторожно пробирался по знакомым комнатам кабинета Строма.
— Я ограблю грабителя, — думал он, — и убегу с Айрис.
Стоя за тяжелой портьерой у окна, он направил электрический луч фонаря в комнату. Яркий луч прорезал мрак комнаты и, быстро описав круг, на секунду остановился у двери и погас.
Наступил мрак и тишина.
Бесшумно отделившись от портьеры, он осторожно ощупью направился через комнату туда, где при свете заметил несгораемый шкаф. Добравшись до него, он осветил потайным фонарем диск комбинации и приступил к вскрытию кассы.
Время от времени он прекращал работу и чутко прислушивался.
Потом снова приступал к работе. Через несколько минут все было сделано. Легкое щелкание затвора — и дверь несгораемой кассы бесшумно открылась.
Направляя свет то в одно отделение кассы, то в другое, он лихорадочно стал все просматривать.
— Я так и думал, ящик с драгоценностями, французские акции на предъявителя, как раз то, что мне нужно, а вот еще лучше — пачка тысячефранковых банкнот. Тут, должно быть, не менее ста тысяч.
Свет потайного фонаря играл на шуршащих бумагах.
Из мрака протянулась рука и легла на плечо Джона.
В тот же момент холодная сталь дула револьвера коснулась его правого виска.
— Руки вверх!.. — раздался приказ.
Он поднял руки кверху и в темноте старался разглядеть своего врага.
— Держи руки кверху, иначе отправишься к своим праотцам!.. Встань и повернись лицом ко мне!..
Комната сразу осветилась. Джон осторожно повиновался приказу и обратился лицом к тому, кто приказывал.
Он узнал Строма в фрачном костюме, угрожавшего ему браунингом. В его глазах играла дьявольская улыбка, и среди громовой тишины Стром заговорил трескучим протяжным голосом:
— Рассчитывал на легкую поживу, не так ли? Мне едва удалось спрятаться за шкаф. Как тебя зовут?
Джон мрачно стиснул зубы и пристально смотрел на Строма. Потом вскрикнул:
— Стреляй же, подлец!..
Стром указательным пальцем коснулся курка, но не выстрелил и, отойдя за дубовый стол, стал у стены.
— Ты мне нравишься, Бертон, — иронически произнес он, — я не хочу убивать тебя, а…
Рука Строма что-то нащупывала на столе. Взор Джона сразу же увидел там кнопку звонка, которым Стром, по-видимому, собирался созвать слуг. Быстро сообразив, что делать, Джон незаметно и ловко опрокинул ногой стол на Строма. Тот выстрелил.
С криком ярости и боли Джон бросился вперед и навалился на Строма. Между ними началась отчаянная борьба. Стром все же как-то ухитрился выскользнуть изпод Джона и отскочил в сторону.
Джон с молниеносной быстротой успел погасить электричество. Борьба продолжалась во мраке, но преимущество было на стороне Строма. Дважды успел он выстрелить, и одна пуля попала в Джона.
Джон почувствовал удар в плечо, и по его руке потекло что-то теплое. Ему казалось, что он в состоянии продержаться еще только несколько минут. Он старался придумать что-нибудь такое, что могло бы спасти его. Случайно он натолкнулся рукой на бронзового Будду.
Схвативши эту вазу, он размахнулся и бросил ее в том направлении, где по его расчету стоял Стром. Раздался глухой удар, стон, звук падающего тела — и потом снова тишина.
С трепетом душевным Джон прислушался. Ни звука. Слуги, по-видимому, спали в отдаленной части дома и ничего не слыхали. Дом был погружен в гробовую тишину.
Не считаясь с опасностью промедления, Джон нагнулся над лежащим на полу телом. Ни движения… ни звука. Сердце не билось, Стром был мертв.
Схватив бездыханное тело Строма, он потащил его по ковру.
Очутившись против окна, Джон замер.
Из-за портьеры выскочила черная тень. Напряжение нервов Джона достигло крайних пределов, ему хотелось громко крикнуть, но в горле у него пересохло, и с глухим хрипом он высоко поднял труп и бросил его на таинственную тень.
— Руки вверх, Стром!.. — произнесла тень, зажигая свет.
Перед Джоном стоял Джеральд Марч, направив на него револьвер.
— Джеральд!..
— Молись богу, Стром, отец уже у Айрис и, наверное, звонит в Скотленд-Ярд, чтобы…
— Джеральд, это я, Джон, Джон Бертон…
— В чем дело, Джеральд? — раздался звучный голос Айрис, вошедшей в комнату обнимающей своего отца.
Джон метнулся к ней.
— Айрис…
— Ни звука, Стром, сейчас мы тебя будем судить, сказала она и, увидя распростертый на полу труп, испуганно вскрикнула: — Джеральд, Джеральд, он убил Джона.
— Айрис, — воскликнул в отчаянии Джон, — я жив, вспомни свадьбу в камере, вспомни, ты шептала мне: «Красные слоны принесли мне…»
— …счастье, — докончила Айрис и бросилась в объятия Джона.
Джеральд в недоумении опустил револьвер.
— Неужели это Джон?
— Что случилось? — спросил вошедший в комнату полисмен. — Я слышал выстрелы…
Джон, оторвавшись от Айрис, повернулся к полисмену.
— Прошу вас составить акт о новой попытке ограбления меня знаменитым Джоном Бертоном. Я его, кажется, убил.
— Тем лучше, сэр, нам меньше будет возни.
Старый Марч, Джеральд и Айрис переглянулись.
Джон резко позвонил Мильфорду и, не глядя на него, сказал:
— Приготовьте, Мильфорд, ужин полисмену.
— Есть, сэр, — и Мильфорд исчез в дверях.
— Мы вам не нужны? — обратился Джон к полисмену.
— Нет, сэр, вы только потом подпишите акт.
Все вышли в гостиную.
— Милый, — прошептала Айрис, — сколько у тебя находчивости.
— Айрис, я должен сказать, что я от рождения ношу имя Строма, и Джон протянул Айрис бумагу, полученную от старика в тюрьме. — Вот прочти!
Айрис взяла бумагу.
«Находясь перед лицом смерти, я не могу унеста в могилу тайну, которая мучит меня всю жизнь. В 1890 году, в октябре месяце, я подменил сына мистера Строма своим, желая дать ему возможность сделаться человеком. Но когда моя жена ушла, бросив меня одного с ребенком, она, издеваясь, сказала, что я подменил ее сына, прижитого с ее любовником. Шли годы. Отдав сына Строма, носившего имя Джон Бертон, в колледж, я потерял его из виду. Кончая свои счеты с жизнью, прошу вернуть Джону Бертону его имя, т. е. Стром.
