Фемискиру приятным багровым оттенком. Местные амазонки занимались своими привычными вечерними делами: кто-то готовил в домах ужин, ожидая прихода своих дочерей; кто-то только возвращался с пастбищ и полей; а кто-то — с морского берега, где находился местный рынок и где девушки торговали с римлянами.
— Жаль Артуму… она так ждала своего посвящения… а в итоге чуть своей мамы не лишилась… — Кима смотрела вниз на каменную дорожку, по которой деловито бегали муравьи, — насколько я знаю, она сейчас не отходит от матери.
— Это точно… Как там Ипполита? Она так и не очнулась? Ты была у неё? — Лика проследила за взглядом подруги и тоже начала наблюдать за муравьями.
— Моя мама была. Я видела её вечером на рынке. Говорит, что царица очнулась, но всё время лежит в кровати и стонет от боли. Видимо, медведица много сил вложила в тот удар… — Кима повернулась к Лике, — будет очень плохо, если Ипполита останется в таком состоянии на всю жизнь. Жаль её…
Лика в ответ промолчала, подумав, что лучше бы Артума утром действительно лягушек наловила вместо того, чтобы убивать медвежонка. Несмотря на комичность такой ситуации, лягушки вызвали бы смех и задор, зато все остались бы целы.
Кима осмотрела свои доспехи и поправила ножны — этим вечером, вплоть до утра, она с Ликой должна была выйти в городское патрулирование:
— Ну что, Рыжик, солнце вот-вот исчезнет. У этих муравьёв своя работа, а у нас — своя. Пора нам выдвигаться. Готова? — Кима на прощание взглянула на муравьёв.
Лика кивнула и встала вместе с подругой. Девушки медленно побрели по главной улице города мимо дома Климены, где в окне виднелся её силуэт; дома Профои, которая стояла у дверей и ждала возвращения двух своих дочерей; храма Артемиды, в котором в такое время никого из амазонок уже не было. По одному из закоулков улицы проходила Ксанфа — видимо, торопилась домой на ужин, после которого вновь уйдёт дежурить у постели царицы; напротив её дома находился дом Орифии, но в его окнах было темно и безлюдно — видимо, она тоже дежурила у постели сестры. Дойдя до конца улицы, где находились тренировочные площадки, Лика с Кимой услышали детские крики и разговоры.
— Когда-то мы здесь тоже игрались, помнишь, Рыжик? — Кима с приятной ностальгией улыбнулась и осмотрела детей, которые были заняты всевозможными делами: боролись на песке, били грушу, размахивали деревянными мечами, а одна девочка, совсем маленькая, сидела на плечах у тренировочного чучела и что-то кричала другим детям.
— Ты так и хранишь свой тренировочный меч? — спросила с улыбкой Лика.
— Конечно! — с удивлением ответила Кима, будто по-другому и быть не могло.
Они отошли от площадок, но с приятной грустью продолжили смотреть в их сторону. Лика потянулась к себе за пазуху, а затем резко увела свои руки за спину:
— Лиска, а я ведь помню, какой сегодня день! Не думай, что я забыла!
Кима нахмурилась:
— Что, очередная годовщина того случая, когда нас с тобой наказали за драку и посадили по домам? Вот так праздник-то!
Лика проигнорировала её недовольство и протянула цветок:
— С днём рождения, моя любимая Лиска! Всегда знай: если нас с тобой начнут бить, я разрешаю тебе убежать, бросив меня одну, ведь для меня никого нет дороже тебя! Я люблю тебя больше, чем себя!
Кима расплылась в улыбке и прижалась к Лике. Затем она взяла в руки цветок и всмотрелась в него: это была целая ветка с семью цветками, лепестки которых были прозрачными и переливались на фоне багрового заката. Кима растерянно подняла взгляд на подругу:
— Откуда этот цветок у тебя?
— Угу! Так я тебе и сказала! Нравится?
Киму заполнило волнение. Она переводила взгляд с ветки на Лику и обратно.
«Афродита, это ты? Дай мне знак, что это ты, пожалуйста! Я соскучилась!»
Кима всмотрелась в глаза Лики, та стояла не дыша, ожидая реакции на подарок. Она опустила взгляд и чуть не вскрикнула: об ноги Лики ласкалась лисица Арфа. Она попыталась нагнуться, чтобы погладить животное, но Лика тут же прижалась к ней, крепко обнимая и водя руками по её спине.
— Лиска! Ты — не постовая, не стой как тренировочное чучело!
Кима в ответ обняла подругу, зашептав ей на ухо:
— Мне очень нравится подарок, спасибо! Ты у меня самая лучшая!
Она бережно убрала цветок за пазуху под доспехи. Лика взяла её за руку, сообщив, что им пора продолжить патрулирование.
Выйдя к перекрёстку, которым заканчивалась главная улица, подруги свернули на маленькую, малолюдную улицу, проходящую вдоль пятиметровой каменной стены, ограждающей город от внешних территорий. Наверху бродили такие же патрулирующие амазонки. Одна из них крикнула вниз:
— У нас всё спокойно!
Кима подняла голову:
— У нас тоже!
Сверху донеслось:
— Ой, это ты, Кима? С днём рождения!
Девушка улыбнулась:
— Спасибо!
Они пошли дальше вдоль стены, осматривая окрестности. Слева от них находился сквер, лавочки которого были окружены деревьями. Скворечники на них, которые амазонки заботливо меняли каждый год, в этот вечер были пусты. Обычно птицы часто сюда слетались, чтобы поклевать зерна и попить воды, а днём они спасались здесь от жары. Дальше вдоль улицы снова пошли многочисленные жилые дома.
Лика с тоской осматривала их, так как она уже три года патрулировала город, поэтому знала его наизусть. Она с грустью обратилась к Киме:
— Лиска, напомни мне, почему мы с тобой устроились именно на эту работу? Ты видишь здесь хоть какие-то перспективы? Что нас ждёт дальше? Должность главы городской охраны? И всё? Это потолок?
Кима с удивлением взглянула на собеседницу:
— А ты знаешь работу получше? Куда ты предлагаешь уйти? Весь день под солнцем работать на пастбищах? Или работать в полях, не разгибая спины? — девушка обернулась назад, что-то услышав, — подожди, я сейчас.
Она побежала назад к скверу, а затем вернулась.
— Всё нормально, это белки прыгают по веткам. На чём мы остановились?
Лика дождалась, пока Кима сравняет с ней шаг, и продолжила разговор, шагая по
