форме со звездой Героя России на левой половине груди. Он выступал после меня.
А в это самое время в Чечне набирала обороты вторая чеченская война. И как будто нарочно, федеральные войска, вот уже вторую неделю, не могли взять штурмом селение Комсомольское. А защищали его боевики под командованием Гелаева Руслана. Его фамилия созвучна с моей, и имена у нас с ним одинаковые. Я все надеялся, что селение Комсомольское будет взято до моего выступления на телевидении, или же его к тому времени грохнут. Увы мне, селение Комсомольское Гелаев Руслан защищал еще около месяца, а убили его лишь через шесть лет. Я и сейчас уверен, что выборы мне сорвал этот полевой командир. И у меня насчет этого имеются веские доводы. Сразу после выступления, мне домой начали звонить неизвестные мужчины и женщины и предлагать баллотироваться у себя в Чечне. Уверяли меня, что чеченцы все равно войну проиграют. Объяснять или доказывать что- то звонившим было бесполезно, выговорившись они клали телефонные трубки.
Поэтому свои три минуты очередного выступления на телевидении я предпочел отдать Миронову. Сергей Михайлович подарку удивился, но не отказался. Поблагодарив меня, сказал, что он теперь мой должник. Выборы он свои выиграл, а я проиграл. Елена Владимировна Бабич тоже не прошла. Прошел по двадцать восьмому округу направленец Виктора Семеновича, как и следовало ожидать. В 2002 году я покинул Ленинград. А двадцать лет жизни в Северной столице остались далеко позади.
Когда в 1982 году я переселился в Кронштадт из легендарного Севастополя, население города составляло не более семидесяти тысяч, и по составу оно было однородным, преимущественно славянским- русские, украинцы, белорусы; офицеры и их семьи, выходцы из всех уголков необъятной России. Изредка встречались другие национальности. Такие как, например, я — осетины. В Кронштадте осетин было четыре семьи, естественно, что главы этих семейств были офицерами.
Две семьи были из Чечни. Хамзат Галаев, голубоглазый чеченец, начальник уголовного розыска Кронштадтского РОВД из Надтеречного района Чечни, непонятно каким образом попавший на остров. Его жена Тамара- красивая чеченка, и трое их детей. Тома работала бухгалтером в отделе культуры исполкома.
Ватаев Салман чеченец из города Серноводска, но жена его была из местных, звали ее Оля. Они вместе учились и окончили Ленинградский политехнический университет. Детей у пары не было, что послужило в конце концов основанием для развода. Но это произойдет через десять лет.
Проживала еще семья ингуша Алихана Яндиева телевизионного мастера из Назрани, его супругу также звали Тамарой, детей у них не было, вроде бы позже, они все- таки удочерили девочку. Был я знаком еще с одним возрастным мегрелом, его все звали дядя Вано, супруга его была украинкой, а сын серьезно занимался боксом. Сам он был токарем ЖКХ и, как утверждал местный народ, довольно неплохим. Более представителей кавказского региона с кронштадтской пропиской не было.
Но когда нагрянули лихие девяностые, обстановка резко стала меняться, и совсем не в лучшую сторону. Появились толпы бородатых дагестанцев, привозивших вино и коньяк на продажу, что не мешало многим из них осесть на постоянное место жительства в Кронштадте, заведя себе жен из местных девиц легкого и тяжелого поведения. Им мало чем уступали чеченцы в количественном составе. Но эти вина и коньяков не возили, их больше интересовал приключенческий жанр. Занимались крышеванием малого и среднего бизнеса, охраняя их безопасность за определенный процент с дохода. Они также заводили себе временных супружниц в городе, преимущественно из числа проживающих на отдельной жилплощади. Или же снимали квартиру на три — четыре человека, живя общаком.
Затем появились мегрелы, потеряв в последней войне свою родину в Абхазии, они переезжали в города средней и дальней России, проявляя все больший интерес к тому же вопросу крышевания малого и среднего бизнеса. Естественно, что чеченцы выражали неудовольствие возникшему наличию конкурентов на «их территории» и ущемлению чеченских интересов, так они по крайней мере считали. Между мегрелами и чеченцами начались мелкие стычки, затем пошли переделы территории, заканчивающиеся в конечном итоге кровавыми разборками.
Осетины по завершению военной карьеры, по обыкновению, устраивались в государственные учреждения или же в охранные предприятия, предпочитая все же работать головой, что, однако, не мешало им с любопытством взирать на этнические конфликты, происходившие буквально на их глазах и в присутствии. В 1989 году началось строительство знаменитой Кронштадтской дамбы, которая должна была спасти Ленинград от периодических наводнений. Ее объявили всесоюзной стройкой, и строили ее действительно представители всех пятнадцати республик нашей необъятной родины. А если рабочей силы не хватало, направляли бывших зеков с вольного поселения. И на острове Котлин появился новый городок, именуемый «девятнадцатым кварталом». Городок представлял собой длинные девятиэтажные комплексы, стоявшие друг за другом в ряд. Каждый из них насчитывал до пятнадцати подъездов.
Население Кронштадта увеличилось сразу на двенадцать тысяч человек всесоюзного конгломерата. Теперь в старом городе можно было встретить азиатов из Средней Азии, армян из Армении, грузин из Грузии и гагаузов из Молдавии, а также бывших заключенных со всех уголков страны. Этим «бывшим» на национальность было наплевать, они продолжали жить и общаться по какому- то странному закону, называемым ими «по понятиям». Народ Кронштадта из вчерашней военной интеллигенции стал превращаться в обыкновенное быдло со всеми пятнадцатью оттенками союзных республик. Когда развалился СССР, в Ленинграде возобладал криминал до такой степени, что многие офицеры Кронштадта выезжали даже в служебные командировки «по гражданке».
Вот тогда- то я и познакомился с Рамазаном, вежливым и образованным лет тридцати пяти- сорока мужчиной с интересной внешностью и умным проницательным взглядом. Не помню точно, был ли он лезгином или аварцем, однако лицо брил и усы не носил, в отличие от многих своих соплеменников. И мне это импонировало, не каждый представитель их племени решился бы быть не похожим на большинство односельчан, и это где- то даже выглядело как вызов родному обществу и обычаям. Человек, имеющий свои взгляды и придерживающийся определенных принципов, несомненно, вызывает уважение. К тому же видно было, что он получил высшее образование в средней полосе России, его русский язык был безупречен, говорил он правильно и практически без акцента.
Он сам пришел ко мне знакомиться в поликлинику и сразу же произвел на меня весьма благоприятное впечатление своей образованностью и наличием чувства юмора. Он вроде хотел пойти к стоматологу, и я дал ему разрешение лечиться в подведомственной мне поликлинике. Вот так и состоялось мое знакомство с Рамазаном. Появление его в поликлинике завершалось обязательным визитом в мой
