памяти недавние события, восстановил число. Оказалось, что было 31 октября.
День недели сейчас значения не имел и восстановление его он вначале отложил «на потом», когда не будет срочных дел. Но скоро непроизвольно возвратился к неделям.
– Сегодня восьмой день, как я прилетел на участок. То есть вчера был тот же день недели, как и двадцать четвёртого. А тот день недели я хорошо помню… Вот и эта «компонента» даты прояснилась.
Оказывается, окончание переезда совпало с «очень» знаменательной датой: последним днём месяца и, несмотря на обстановку, Никита не смог или не захотел отделаться от производственной привязанности к датам.
Как и многие люди, он иногда намечал начало новой жизни, или хотя бы новых порядков с понедельника или с первого числа наступающего месяца. Если же понедельник совпадал с первым днём месяца, то это был самый лучший момент для перехода на новый образ жизни… В один из таких дней он даже бросил курить.
– Так за эти дни Россия или та её часть, которая ещё существует, должна перейти на зимнее время, – вспомнил Никита. – Мне тоже надо перевести стрелки на час назад?.. Нет, пожалуй, мне этого делать не стоит. Запутаюсь, а этот час для меня здесь никакого значения не имеет.
Отвлёкшись от текущих дел, Никита решил отложить на время поиски места для берлоги и походить вокруг, чтобы внимательнее осмотреть окрестности и побеспокоиться о питании, то есть приступит к освоению процесса охоты. Но сначала необходимо изготовить какое-то оружие. На первый случай хотя бы рогатку…
Что такое найти в лесу подходящий развилок дерева, чтобы привязать к нему две полоски резины с укрепленным между ними квадратиком какого-нибудь материала? Не прошло и тридцати минут, как рогатка была готова.
Рогатка готова, но «патронов» к ней нет. Камешки, если они здесь «водятся» возможно, спрятались под снегом, а больше использовать ничего. Не из снега же их лепить…
– Лепить!? – Нашёл Никита выход, – камни можно лепить. Из той же глины…
Он вернулся к «базе» и посмотрел на отвал земли, выброшенной из кроватной «траншейки».
Достал снизу комок светло-бурой, слабо склеенной перегнившим органическим веществом, глины и помял пальцами. Мягкая.
Скатал шарик диаметром полтора сантиметра, вложил в «патронник» рогатки и натянул резину. От напряжения пальцев шарик смялся. Разжал пальцы. Бесформенный кусочек полетел, кувыркаясь, и шлепнулся в десятке метров на снег.
Никита поморщился.
– Так не годится. Такими пулями можно попасть точно только в снег, как в небо.
Задумчиво посмотрел на отвал… Взял еще кусок глины, на этот раз сверху. Мороз здесь уже успел поработать, и грунт стал немного тверже.
– Вот и «патроны» – подумал Никита – накрутить шариков и заморозить: утром они станут как каменные.
Лопатой поддел снизу еще мягкую глину и накатал пятнадцать шариков одинакового размера. Разложил на снегу подальше от костра. Занялся другими делами, но потом вспомнил:
– Это «оружие» ведь надо еще освоить, привыкнуть к нему и обязательно пристрелять. Пятнадцати «патронов» мало.
Накатал еще пятнадцать шариков и положил рядом с первыми:
– Ночью мороз поработает и утром можно пробовать.
Покончив с «оружием», занялся следующей основной работой.
На настоящее время основных кроме охоты у него оставалось два вида работ: строительство и заготовка дров для костра. Обеспечение собственной безопасности в расчет не входило.
К охоте первый шаг был сделан, строительные работы тоже уже начаты, а вот дров вокруг хотя и было много, но их требовалось собирать или рубить и подносить к костру. Закончив с патронами, занялся дровами.
– Лучше начинать издалека, вблизи собрать мелкий валежник и лежащие куски деревьев я всегда успею: ещё будут тяжелые времена, – решил Никита и ушёл в лес на сто метров.
Набрал большую охапку сухих веток, бесформенные обломки деревьев и отнес их к костру. Вернувшись, срубил четыре сухих ствола и десяток тонких деревцев на жерди. За пять ходок всё отнес, прошагав, таким образом, больше километра.
Но что такое километр, почти без груза, по сравнению с предыдущими днями? Пошел еще раз.
Отыскал хорошее сухое дерево с обломанной верхушкой, высотой метров пять, срубил его. Разрубил на три части, чтобы за три ходки перенести на плечах.
Срубил тонкую, прямую березку высотой чуть более двух метров, толщиной пять-шесть сантиметров. Подержал в руках, прикинул:
– Хорошая была бы пика. – И сразу удивился, – а почему была бы? Пусть будет. … Привяжу к ней нож, и получится грозное оружие. Вогнал топор в одну часть разрубленного ствола и взвалил его на плечо. Вставил валенки в крепления лыж и, взяв в руку березку с обеими лыжными палками, зашагал к костру.
Достал кухонный нож среднего размера и моток тонкого капронового шнура. Обрубив все сучки на жерди, туго привязал на ее толстый конец рукоятку ножа. Получилась пика.
Поднял с ней вверх руку и громко крикнул:
– У-У-У… – хлопая ладонью по губам, как индейцы в кинофильмах. Прислонив пику к дереву, подумал вслух:
– Продолжаю вооружаться. Рогатка теперь скучать не будет.
Несмотря на позднее время, не откладывая на завтра, отправился в лес опробовать новое оружие.
Когда дошел до оставшихся обрубков дерева, пообещал себе:
– На обратном пути заберу, – и зашагал дальше.
Шел ровно, тихо, внимательно всматриваясь по сторонам, думая:
– Что я могу увидеть здесь в пустой тайге, где до этого видел только несколько вспорхнувших мелких птичек? …
Если бы с самого начала, еще во время «бегства», он внимательнее смотрел по сторонам, то увидел бы много гораздо более интересного, чем мелкие птички. Но тогда его глаза, уши, мысли работали совсем в другом направлении…
Вдруг Никита замер.
Метрах в пяти, под большой пихтой он увидел птицу темного цвета размером чуть меньше знакомого индюка.
Птица затаилась и настороженно смотрела на невиданного зверя, не зная, чего от него можно ожидать и готовая при любом резком его движении сорваться с места.
– Очевидно, глухарь, – тихо подумал Никита, словно боясь вспугнуть птицу громкими мыслями.
Остановился, осторожно вытащил ноги из лыжных креплений, очень медленно поднял руку с пикой над головой, отвел ее назад, не спуская глаз с предполагаемой добычи, которая, почуяв неладное, насторожилась; и неожиданно даже для себя, резко метнул пику, не успев даже подумать, что без тренировки, вряд ли попадет в цель. Сам сразу же кинулся следом.
Глухарь рванулся, но взлететь не успел: нож пронзил его на взлете.
Никита упал, схватив птицу руками и замер пораженный.
– Получилось!!! …
Охота неожиданно оказалась удачной. Но это была не просто удачная охота, это была осуществлённая надежда, что голодная смерть ему не грозит.
Целая гора мяса!!! …
Не выпуская глухаря из рук, Никита поднялся, прикинул на руках приблизительный вес:
– Килограммов пять-шесть, не менее. Это даже больше, чем я взял из поселка мясных консервов…
Сразу проявился «зверский» голод. Время приближалось к вечеру, а он еще не обедал. Впрочем, на обед сегодня надежды почти не оставалось: нечего уже было обедать, а неприкосновенный запас Никита ещё
