и заверила меня, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы приготовить ужин.
— Если вы чувствуете себя хорошо, Бабушка Рив, можно мы с Кетурой немного погуляем? — попросила Гретта.
— Конечно, мои дорогие, бегите, играйте. Ах, молодость так беззаботна и невинна!
Мы вышли на улицу, и подруги немедленно набросились на меня:
— Ты не всегда бралась за амулет! — обвиняюще воскликнула Гретта. — Иногда ты смотрела на парня, а амулет не трогала. Что, скажешь, не так?
— Не так! — защищалась я. — И на охоте, и на собрании, и когда народ работал…
— А на Портном ты амулет испытала? — спросила Гретта.
— На Портном нет…
— А на Регенте? — подключилась Беатрис.
— И на нем нет…
— Так мы и думали, — подвела итог Гретта, уперев руки в бока.
— Но они ведь ваши! — воскликнула я. — Гретта, признайся — ты же сама любишь Портного!
— Это верно, я им восхищаюсь, Кетура. Он добрый отец своим детям и чинит одежду Отшельника Грегора бесплатно. Но человек, который просто так, по собственной воле, совершает добрые дела, не позволит командовать собой, а это, Кетура, может быть весьма опасно. К тому же я заметила пыль в углах его дома.
— Не каждый же может быть таким совершенством, как ты, Гретта, — пробормотала я.
— Послушай меня, сестра моя, подруженька, — строго сказала она. — Мы проявляем себя во всем, что делаем. Грязный пол — грязная душа, не заправленная постель — неряшливая душа. Идеальная чистота в доме показывает, что и ты сам идеально чист. В каждом совершенном стежке звучит хвала Господу нашему. А этот человек, он живет…
— …комфортно, — перебила я.
— …в лености, — закончила Гретта. — В его саду я насчитала целых девять сорняков!
— Тогда тебе должно быть приятно, что он требует совершенства в стежках, — сказала я.
— Посмотри, как вынуждены одеваться его бедные дети! Ходят в заплатанных лохмотьях! — продолжала она.
— Я видела их, — возразила я. — Они одеты не хуже, чем бедные пастухи дальше по дороге.
— Мастер Портной вовсе не беден, — огрызнулась Гретта.
— Может, он просто бережлив, — сказала я.
— У него такие чудесные дети! Вот они идеальны. А он с его оранжевыми чулками!.. — Она задумалась, потом сказала: — У него такая пышная шевелюра, он такой мускулистый… Ему бы податься в кузнецы, а он одежки шьет!
Тут в спор вступила Беатрис:
— Если глаз-амулет не выносит вида оранжевых чулок Портного, то он наверняка перестанет крутиться, как только услышит музыку, которую Регент сочинил для короля.
— Но, Беатрис, признайся — ты же сама любишь Регента! — воскликнула я.
— Я не выйду замуж и уйду на небо чистой, — сказала она, медленно покачав головой.
— Подруженька, что может быть чище, чем отдать всю себя, и сердце, и душу другому человеку? — возразила я. — Нет, я никогда не смогла бы полюбить ни Регента, ни Портного!
— Но ведь Сестрица Лили сказала, что ты уже любишь!
— Сказать-то она сказала, но…
— Тогда ты должна испытать всех, — настаивала Гретта. — Пойдем!
Они подхватили меня с обеих сторон под руки и повели к коттеджу Портного. Признаю — я слишком устала, чтобы спорить, не говоря уж о том, чтобы вырваться от них. Я даже начала опираться на подруг при ходьбе, до того я вымоталась.
Потной проявил исключительную любезность, принимая нас у себя. Дом у него был солидный, прочный, ладно выстроенный, хоть и простой. Мебель была сработана так, чтобы выдерживать плохое обращение со стороны детей. В комнате стоял запах хорошей еды, чувствовалось, что она тут в изобилии. Правда, на окне ни цветочка, ни занавески, но все равно дом был полная чаша.
— Заходите, Кетура, Гретта, Беатрис, — сказал он, жестом приглашая нас в свой уютный коттедж. Гретта с надеждой посмотрела на меня и показала глазами на мой передник.
— Спасибо, Кетура, — продолжал Портной, — за помощь с платьем для леди Темсланд.
— С платьем?..
Гретта выложила какое-то шитье на солидный стол.
— С платьем, над которым ты работала, Кетура, — «напомнила» она мне. И обратилась к Портному: — Ей не терпится, чтобы вы оценили ее труды.
— Конечно! — отозвался Портной. Он взял платье и вывернул его, чтобы проверить стежки на юбке. Поначалу его лицо было строгим — вот-вот велит все переделать, — но по мере того как он вглядывался в швы, все ближе поднося ткань к глазам, выражение на его лице смягчалось и наконец сменилось на восхищенное.
— Очень хорошая работа, Кетура! — похвалил он.
Я покраснела, услышав похвалу за работу, выполненную не мной, но он принял это за румянец скромности.
— Ни к чему стесняться таких отличных швов, Кетура, — продолжал Портной. — Я вижу всего лишь пять несовершенных стежков.
— Пять?! — выпалила Гретта.
Он коротко кивнул ей и вновь воззрился на меня, словно удивляясь, каким образом он до сих пор не замечал, какая я искусная швея.
— П-пять кривых стежков? Где? В-вы, должно быть, ошиблись! — Гретта даже заикаться начала.
— Здесь, — показал он. — И здесь, и вот эти два, и вот тут.
Мы с Греттой впились глазами в стежки, на которые он указывал. Затем Гретта выпрямилась и натянуто произнесла:
— Верно. Они не такие ровные, как остальные.
— Господи, сэр, — сказала я, — рука, сшившая это платье, не сделала пяти неверных стежков с тех самых пор, как ей самой исполнилось ровно столько же лет!
— Но он прав, Кетура, — сказала Гретта. Ее гордость была уязвлена. — Они не совершенны. — Она опять многозначительно указала глазами на карман моего передника, где лежал амулет.
Взгляд у подруги был так настойчив, что я почла за лучшее прикоснуться к амулету. Да, да, я восхищалась Портным, но… нет, я его не любила. Глаз дергался и метался с обычной живостью.
Я еле заметно покачала головой. Гретта вздохнула и посмотрела на Портного так, будто это была его вина.
— Мастер Портной, у вас прекрасные дети. Но почему же они бегают по улице в лохмотьях, тогда как у других детишек новая одежда?
— У них будет новая одежда, когда они сами научатся ее шить, — сказал он. — Я буду их учить, но шить для них я не буду.
Гретта бросила на него неприязненный взгляд, но он, кажется, не заметил.
— Значит, вы разрешаете своим детям носить только ту одежду, которую им отдают другие? — бесцеремонно спросила она.
— Именно так, — кивнул Портной.
Глаз так бешено дергался в моей ладони, что вскоре я уже не могла больше переносить это и вынула руку из кармана. За нашими спинами вздохнула Беатрис.
— Доброго дня, мастер Портной, — сказала Гретта.
— Доброго дня, Гретта, — любезно ответил Портной. — Еще раз спасибо тебе, Кетура.
* * *
— Какой несносный человек! — бормотала Гретта, когда
