— О чем ты? Я не имела в виду, что занятия прекратятся. Мы уезжаем, а ты будешь зарабатывать свои полторы тысячи в неделю.
— Хорошо, бросайте меня! — озлился Уилт. — Ведь я всего лишь финансовый источник! А лучше всего, если меня пристрелят. Ты останешься богатой вдовушкой!
— Слава богу, ты застрахован, так что нищенствовать не буду. А если еще подать иск, Гэдсли выплатят огромную сумму за нанесенный ущерб…
— Вот уж спасибо! Пойду разыщу засранца, пускай не откладывает в долгий ящик!
— Выбирай выражения! Здесь дети!
— А ничего, что при них говорят об убийстве отца?
— Это всего лишь рассуждение, и ты сам поднял тему.
Уилт заткнулся. Он мог бы сказать, что именно Ева затеяла всю эту бодягу, так что если с ним или дочерьми что-нибудь случится, то виновата будет только она. Но решил смолчать — вдруг все обойдется. Супруга и так уже сильно не в духе. Чем скорее она с их выводком отсюда уберется, тем лучше.
Направляясь в кухню, леди Кларисса расслышала пальбу, но не придала ей значения, поскольку уже привыкла, что Эдвард часто балуется с ружьем. Тем не менее она выглянула в лестничное окно и весьма удивилась, увидев четырех неотличимых девочек, стремглав несшихся к коттеджу, и Еву с Уилтом, рысивших следом. Лишь теперь до нее дошло, что подразумевалось под «четверней». Кларисса не сообразила, что у Уилтов четверо детей, поскольку в разговорах об их потомстве всегда всплывало какое-то одно имя. Оплошность неудивительна: сэр Джордж так часто поминал кембриджские «четверки парные» и «четверки распашные», что в устах Евы слово «четыре» не вызвало ассоциаций с количеством детей, ею произведенных на свет.
Теперь все осложнилось. Бездетный сэр Джордж ненавидел молодежь вообще. Он не скрывал своей неприязни к Эдварду, называя его «гаденышем», а раз даже выразил надежду, что «поросенок свернет себе шею, свалившись с крыши». Легко представить его отклик на четырех визгливых шмакодявок, шастающих по угодьям. Даже думать об этом не хотелось.
Что ж, Уилты должны крепко-накрепко запомнить: девочкам нельзя приближаться к усадьбе. Кларисса пошла в коттедж и очень удивилась, когда не обнаружила ни самого семейства, ни малейших его следов, вроде чемоданов и пожитков. В усадьбе миссис Бейл разъяснила ситуацию:
— Спешно отбыли. Миссис Уилт не желает, чтобы Эдвард подстрелил ее дочек.
— Но ведь он не в них стрелял?
— Кто его знает. Частенько палит куда ни попадя.
— Что? Не дай бог, кого-нибудь убьет!
— Чего мы и боимся, — с видом страстотерпицы вздохнула миссис Бейл. — Думаете, почему в деревню я хожу окольной дорогой? Так оно безопаснее.
— Непременно поговорю с Эдвардом. Скорее бы уж он уехал в университет. Надеюсь, мистер Уилт остался?
— Полагаю, да. Я заглянула в его комнату — вещи на месте, значит, вернется. Последний раз я его видела, когда, загрузив семейство и багаж, он выезжал со двора и был весьма мрачен.
* * *
Поплутав на незнакомой дороге под раздражающий аккомпанемент стонов с заднего сиденья, что мальчишкам всегда достается все самое интересное, хотя девочки тоже не прочь пострелять, Уилт доставил семейство к окраинному отелю, фасадом обращенному на песчаный морской берег.
— Похоже, тут совсем недешево, — сказал он в ответ на одобрительный возглас супруги: «Именно то, что нужно!»
— Пускай! — набычилась Ева. — Счет пошлю мамаше этого выродка!
— Леди Клариссе? И впрямь думаешь, она оплатит?
— Если откажется, здорово пожалеет, уж поверь мне.
Уилт вздохнул. К угрозам в свой адрес он уже привык, но сейчас Ева хватила через край. Самое смешное, что она сама обхаживала Клариссу ради приглашения пожить в поместье.
— А я что буду делать целыми днями? — спросил Генри, с чемоданами взбираясь на гостиничное крыльцо. — На пляже пасти стреноженную четверню?
— Стреноженную? — обернулась Ева. — Конечно, нет! Нельзя ущемлять их свободу, даже если они шалят. И потом, я уже сказала: ты будешь готовить придурка в Кембридж, зарабатывая полторы штуки в неделю.
— Черта с два! Во-первых, ни в Кембридж, ни куда-либо еще он в жизни не поступит. Во-вторых, я не желаю, чтобы меня пристрелили. Вбей себе в башку!
— Не смей так со мной разговаривать!
Терпение Уилта лопнуло.
— Говорю как хочу! Ты заварила эту кашу! Ты послала наших оторв в пансион, который нам не по карману! Теперь их собираются вышибить, но ты все равно требуешь, чтобы все лето я вожжался с психопатом!
— Поговори с Гэдсли, пусть приструнят мальчишку. Такое поведение недопустимо. Лучше б сидел за уроками!
— Попробуй ему это сказать! У него один интерес — шляться по лесу, чтобы кого-нибудь укокошить. Так уже было: иду себе, и вдруг этот кретин палит не глядя! Ты ж слышала, что он обстрелял четверню! Неужто вправду хочешь, чтоб я вернулся в этот бедлам?
— Да, хочу. И даже требую. Нам нужны эти деньги. В дороге я сильно поиздержалась, а теперь еще платить за отель. Ты здесь уже неделю, значит, тебе задолжали полторы тысячи. Хотя бы дождись, чтоб с тобой рассчитались.
Уилт сдался. Еву не сдвинешь, а у него уже нет сил объяснять, что, если поехать домой, не придется платить за отель.
— Ладно. Сама виновата, коль овдовеешь, — пробурчал он, шагая к машине.
— Куда это мы собрались? — вслед ему крикнула Ева.
— Обратно в сумасшедший дом, как ты хотела!
Проводив взглядом машину, Ева вошла в отель и потребовала два номера, но свободных мест не оказалось.
— В поселке есть меблированные комнаты, справьтесь там, — высокомерно бросила администраторша.
* * *
В знакомом пабе, где уже освежался пивом и сэндвичами, Уилт заказал виски с содовой. «И что теперь, мать его, делать? — раздумывал он, игнорируя пристальный взгляд буфетчицы. — Слава богу, в дорогущем отеле Еве и четверне ничто не угрожает, но мне-то мало радости пасть от руки недоумка либо все дни отбиваться от притязаний его мамаши… За каким лешим обременять себя огромным гостиничным счетом, когда можно спокойно вернуться домой?.. Что-то еще натворят мои дьяволицы? Голову на отсечение, кучу денег профукают на игорные автоматы и бикини, а кончится все тем, что их арестуют за вымарщивание денег у пенсионеров на автобусных остановках».
Заказав обед, Уилт все еще ломал голову, как выбраться из передряги, сварганенной Евой. Ну чтоб этой заразе в свое время не родить одного ребенка! Нет, ни в чем не зная меры, она и тут хватила через край — разом произвела на свет четырех дьявольски изобретательных бесенят. Помусолив мысль, что, видно, был не в себе, когда женился на никудышной, но сдвинутой на сексе бабе, Уилт вновь задумался о ближайшем будущем. Хочешь не хочешь, в имение надо вернуться хотя бы за вещами. И потом, как ни относись к Еве, нельзя бросить ее с детьми без средств к существованию. Хотя подумать страшно, сколько стоит тамошний номер. Угроза переправить счет Клариссе, скорее всего, блеф, но даже если нет, сей демарш может так аукнуться, что потом вовек не расплатишься с долгом. Этак не годится… Мысли бегали по замкнутому кругу.
