Дано не узнавал отца.
"Бежать тебе надо, командир, — сказал Шокич тогда. — Поодальше. Беги на Мать Россию. Помнишь ли Сеньку" Пилота"? — Зенич за-торможено кивнул, вспомнив худощавого весёлого командира русских добровольцев, с которым познакомился под Вуковаром. — Он большой человек у московской «братвы» сейчас…"
Прошло ещё шесть дней — и «Пилот» сам встречал «Комитача» на одном из вокзалов Москвы. Мужчины обнялись, Весна весело поздоровалась с присевшим на корточки русским. А Дано равнодушно смотрел на московское небо, на большие дома… "Под себя ходит, " — тихо сказал «Комитач». «Пилот» сузил глаза и кивнул: "Запомним… А вот что, брача(2) Комитач. Пошлика ты своего сына к одному человеку. Я дам провожатых, они и довезут. Там мальчишку на ноги поставят…"
Так брат и сестра Зенич оказались в Светлояре. А их отец устроился где-то в Новосибирске в фирму, принадлежавшую кому-то из знакомцев по Балканам…
… Тим, Борька говорил, ты хотел ветряки смотреть, — окликнул сидящего за столом Тимку Славка Найдёнов, — пошли давай!
— Не, не хочу, — отмахнулся Тимка, пряча глаза. Гридница быстро опустела, только Вячеслав Тимофеевич стоял у выхода и смотрел, как отъезжает Игорь с заводным конём, на седле которого безучастно покачивался Дано. Проводив Первача взглядом, Вячеслав Тимофеевич ве рнулся в комнату и только тут заметил Тимку. Помедлил, сел рядом. Спросил негромко:
— Что пригорюнился, казак?
1. Строки из стихотворения Лазаря Лазаревича "Ми знамо судбу…"
Мы знаем судьбу и всё, что нас ждёт,
Но страх прочь отринем, забудем о нём!
Бог человеку свободу даёт!
Мы не волы, что бредут под ярмом!
(Перевод автора книги)
2. Брат (сербск)
Тимка поднял мрачно поблёскивающие глаза. Спросил отрывис-то:
— Вылечат?
— И не таких лечили.
— Его к Полуденице повезли?
— Не в больницу же…
Тимка кивнул. Потом провёл ладонью по столу и спросил — так же резко и сухо:
— Почему?
— Формулируй вопрос точнее, — попросил Вячеслав Тимофеевич.
— Хорошо. Почему так происходит? Дураку же ясно, кто прав, кто виноват. И с этим сербом. И вообще…
— Дураку… — повторил дядя. — Знаешь, почему во всех европейских сказках главный положительный герой — дурак? Не только у нас, как принято думать?
— При чём тут это? — недовольно спросил Тимка, опираясь локтями на стол. Дядя взглянул строго — Тимка локти убрал. — Я серьёзно…
— И я серьёзно, — кивнул Вячеслав Тимофеевич. — Дурак народу близок, потому что живёт не по законам, а по совести. Не всё можно записать в законы. Существуют, например, такие понятия, как мораль и нравственность. Чёткого законодательного определения они не имеют и иметь не могут, на каком основании и отрицаются простонапросто демократами. Но если закон говорит мне: "Насильнику детей три года, если докажете вину, — а мораль говорит: — Насильнику детей немедленная смерть!" — то я, не колеблясь, выберу сторону морали. Потому что я не демократ, а человек. Я не знаю людей, которые принимают у нас законы. Но я знал человека, у которого подонки посадили на иглу дочь, пользуясь тем, что по законам их практически невозможно наказать. И когда тот человек нашёл их и застрелил, я воспринял это не как беззаконие и самосуд, а как торжество справедливости. Потому что и я человек, а не демократ.
— Это понятно, — так же хмуро ответил Тимка. — Но я про этих сербов. Они же родину защищали. Я не говорю, что они все были белые и пушистые. Но ведь и наши партизаны пленных немцев и пытали, и расстреливали. Это же война… Так за что?
— Представь себе, что немцы ту войну выиграли, — предложил дядя и в ответ на недоумённый взгляд Тимки повторил: — Представь. Это такая штука — альтернативная история. Хочешь — Яра спроси, он ею очень увлекается. Но это потом. А пока просто представь такую ситуацию. Что бы они в своих книжках написали? Что русские бандиты, варвары и убийцы, которые не давали спокойно жить немецкому народу — миролюбивому и честному. И все, кто эти книжки читал, верили бы. Вот и с сербами так же. Они сражались с фашистами и проиграли. И поэтому оказались виноватыми. Преступниками. А с преступниками все средства хороши.
— Фашисты… — Тимка покрутил медальон. — Я раньше думал, что вот фашистский знак. А сейчас так всё перепуталось…
— Да ничего не перепуталось, — возразил дядя. — Есть свои. Есть чужие, враги. А есть маленькие люди. Не ростом маленькие, а… — дядя покрутил пальцами. — Понимаешь, нынешний мир — он весь заточен под интересы маленького человека. И все очень любят говорить о первенстве интересов маленького человека. Но у маленького человека и интересы маленькие, как не крути — жрачка, секс и развлечения. Он по-тому и маленький, что о большом не способен даже задуматься, оно его пугает непостижимостью. Небесная Сербия, Великая Россия, космос, морские глубины, научные прорывы… А если власть принадлежит его сторонникам, то всё большое начинают давить. В угоду жрачке, сексу и развлечениям — кореннм правам маленького человека… Я понятно говорю? — Тимка кивнул. — А знаки… Смысл им дают люди. Что же до исторических реалий — то свастике тысячи и тысячи лет.
— Я тоже люблю поесть, и поразвлекаться, и… — Тимка немного покраснел. — Выходит, что и я маленький человек?
— Маленький человек любит только это, — серьёзно сказал дядя. — Он никогда бы не заметил, что по утрам над лесом синяя дымка. А ты заметил.
— Заметил… — согласился Тимка и встал. — Ну а… а как вообще? Как вообще быть?
— Быть, — пожал плечами дядя. — Зима сказал, что вы завтра на охоту собрались. Если хочешь поехать — идика, мил друг, на огород с картошкой и окучивай отсюда и до ужина. Вот и будет вклад в борьбу с мировым злом. Понял?
— Мы на кого идём? — спохватился Тимка уже глубоко в лесу. Олег коротко ответил:
— На мамонта, — и Тимка счёл за лучшее больше не спрашивать. Где-то в душе таилась опаска: а что если и правда на мамонта?!
Его первое время поражало, что, при наличии в Светлояре немеряного количества огнестрельного оружия, здешние ходят на охоту с допотопными вещами. Сперва он расценивал это как добавочный признак желания поиграть в средневековье. Но не столь давно Рыжий объяснил: нечестно охотиться на зверя, имея в руках самозарядное ружьё с десятикратной оптикой и разрывными пулями. Пропадает настоящий интерес.
Поэтому у Тимки были самострел и топор (который он неплохо наловчился метать). Олег нёс лук, рогатину, топор. И у обоих, конечно, имелись ножи, по два.
