По его возвращении я немедленно передам ему прошение и ваши письма.
Искренне Ваша
Клара Б. Джилкс, секретарь губернатора.
Майклу Р. Рейнолдсу, 49, Уотер-роуд, Чикаго, Иллинойс.
Дорогой Майк!
Где же помилование?
Через пять дней меня казнят!
Уолт.
Уолтеру А. Чайлду,
Блок Е
Тюрьма штата Иллинойс
Дорогой Уолт!
Губернатор вернулся, но был немедленно вызван в Белый дом, в Вашингтон с докладом о федеральной системе канализации. Я дежурю у его дверей и насяду на него, как только он прибудет.
Пока я вынужден согласиться с вами, что ситуация крайне тяжелая. Тюремный надзиратель м-р Уорден Магрудер, который принесет вам это письмо, лично сообщит вам еще кое-что. Я призываю вас отнестись со всем вниманием к тому, что он вам скажет. Шлю вам также письма вашей семьи, которая тоже просит послушаться Уордена Магрудера.
Ваш Майк.
Майклу Р. Рейнолдсу, 49, Уотер-роуд, Чикаго, Иллинойс
(Письмо, переданное Уорденом Магрудером)
Дорогой Майк!
Во время моей беседы с Уорденом Магрудером ему сообщили, что губернатор наконец вернулся в Иллинойс и будет у себя в кабинете завтра, в пятницу, с утра. У вас будет, таким образом, время подписать у него помилование и принести его в тюрьму, чтобы отменить мою казнь в субботу.
В этой связи я отклонил любезное предложение м-ра Уордена о побеге; он сообщил мне, что не сможет удалить всех часовых, поэтому есть опасность, что меня могут просто застрелить при попытке к бегству.
Но теперь все устроится. Поистине, такая фантастическая история должна была рано или поздно рухнуть под собственной тяжестью.
Сердечно ваш
Уолт.
ШТАТ ИЛЛИНОЙС
КРАЙНЕ СРОЧНО
Я, Губерт Дэниел Уилликенс, губернатор штата Иллинойс, данной мне властью миловать лиц, которые, согласно моему глубокому убеждению, осуждены слишком жестоко и заслуживают помилования, объявляю о помиловании сегодня 1 июля 1987 года Уолтера А. Чайлда (А. Уолтера), находящегося в данный момент в тюрьме в результате ошибочного приговора за преступление, в котором он абсолютно не виновен, снимая с него полностью всю означенную вину. Согласно данному помилованию Уолтер А. Чайлд (А. Уолтер) должен быть освобожден из-под стражи…
Служба междуведомственных связей
ПРОСЬБА НЕ СГИБАТЬ, НЕ МЯТЬ И НЕ СВОРАЧИВАТЬ ПЕРФОКАРТУ.
СОДЕРЖАНИЕ: Несоблюдение правил отправки документов.
КУДА: В бюро губернатора Губерта Дэниела Уилликенса.
ПО ПОВОДУ: «Помилование Уолтера А. Чайлда 1 июля 1987 года».
Уважаемый г-н начальник канцелярии!
Вы забыли проставить на означенном документе исходящий номер. Просим вас заново перенести этот документ на перфокарту по форме 876, единственную позволяющую ставить обозначение КРАЙНЕ СРОЧНО на документе.
Форма 876 должна идти за подписью вашего вышестоящего начальника
Бюро СЛУЖБЫ МЕЖДУВЕДОМСТВЕННЫХ СВЯЗЕЙ открыто в среду 5 июля 1987 года.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: В случае непредставления документа по форме 876 против вас может быть возбуждено дело о служебном несоответствии.
ИСКЛЮЧЕНИЙ НЕ БЫВАЕТ.
Перевел с английского М. БЕЛЕНЬКИЙ
Николас МОНСАРРАТ
ЖЕСТОКОЕ МОРЕ[7]
Рисунки П. ПАВЛИНОВА
Когда офицеры собрались в кают-компании после отпуска в последний вечер перед отходом и довольно невесело потягивали послеобеденный джин, Локкарт неожиданно сказал:
— Я тут набросал кое-какие цифры.
— Уверен в этом, — ехидно отозвался Морель, отрывая взгляд от газеты. — Только избавь нас от них.
— Так вот, — начал Локкарт, — я потратил большую часть дня на выписки из вахтенного журнала. Знаете ли вы, что завтрашний наш конвой — тридцатый и что мы находились в море 490 дней, почти полтора года?
— Вот не знал-то, — произнес Морель. — Теперь буду знать. Расскажи еще что-нибудь.
Локкарт поглядел на листок бумаги.
— Мы прошли под парами 98 тысяч морских миль и спасли 640 погибших в море.
— А сколько похоронили? — спросил Ферраби.
— Я опустил это… Каждый из нас отстоял около тысячи вахт…
— И за все это время мы потопили одну-единственную лодку, — прервал его Морель. — Ты что, хочешь разочаровать нас? — Он встал и потянулся. Лицо его было бледно и помято.
— А завтра мы отправляемся в еще один конвой. А потом еще. И еще, и еще… Интересно, отчего мы в конце концов умрем?
— От торпеды, — ответил Бейкер.
— От старости, — ответил Ферраби.
— От скверных продуктов, — ответил Локкарт.
— Ни от того, ни от другого, ни от третьего, — сказал Морель, зевая. — В один прекрасный день нам скажут, что война закончилась, и мы можем отправляться по домам. И тогда мы умрем от удивления.
— Не очень скверная смерть, — улыбнулся Локкарт.
— Да, совсем неплохая, — кивнул Морель. — Но я не уверен, что это произойдет завтра.
* * *
Команда корвета за три года оставалась постоянной. Эриксон вспомнил, как продвинулись по служебной лестнице члены его морской семьи: старшие матросы Филиппс и Карслейк стали старшинами, а Уэйнкрайт — старшим торпедистом. Они сделали «Компас роуз» лучшим кораблем соединения. «Вайперос» поручал им выполнение самых особых и сложных операций.
Жизнь на корветах требовала полной отдачи. Эриксон до сих пор удивлялся: ведь большая часть экипажа, в котором произошли столь разительные перемены, непрофессионалы. Они пришли на флот добровольцами или были призваны, оставив свои специальности, не имеющие даже намека на морское призвание.
У себя в каюте Эриксон прислушивался к привычным звукам на борту. Он слышал боцманскую дудку, подающую команду на построение. Слышал, как матросы бегали по палубе, закрепляя снасти, поднимая кранцы и убирая концы, отданные с причала. Раздался свисток еще одной дудки и голос боцмана:
— Проверка сигналов тревоги, проверка сигналов тревоги.
Зазвенели звонки. Их трели раздавались целую минуту по всему кораблю. Заработала машина Уоттса. От ее оборотов зазвенели стекла. Рулевая машина переложила перо руля с борта на борт. Прямо над головой Эриксона раздался звонок телеграфа, и ему слабо ответил звонок в машинном отделении. Затем прозвучал последний свисток боцманской дудки.
— По местам стоять! С якоря сниматься! Баковые — на бак, ютовые — на ют!!
В дверях каюты, держа фуражку под мышкой, появился Локкарт и отрапортовал:
