— Хорошо. А сейчас? Собирались в Судак на развалины древней крепости. Потом Новый Свет, царские винные подвалы.
— Дяде не здоровится, пусть полежит.
— Врача вызвать? — испугалась Елена. Про себя подумала: Не хватало еще врача сюда везти. — Машина стоит, можно поехать в поликлинику. Если совсем плохо, привезу врачу.
— Спасибо. Ничего страшного. Старческое недомогание, скоро пройдет, — успокоил Эрвин.
Елена поняла: немцы не хотят никуда ехать. Старик не походил на больного.
— Набираетесь впечатлений? — обратилась к Эрвину. — Может, вернемся в отель? Здесь ни каких условий для пожилого человека. Что, если среди ночи сердце прихватит опять? Ночью сюда никакая скорая не доберется.
— Ничего с ним не случится, он у нас здоровый мужчина. Спасибо, Хелен, за заботу. Давайте, как в программе, совершим вечернюю прогулку по морю. Днем останемся с Ниной, а вы свободны, займитесь своими делами, на пляж сходите.
— Спасибо. Машина заказана, что с ней делать?
— Мы заплатим неустойку, — сказал Эрвин и открыл портмоне. — Сколько?
— Машина входит в экскурсионное обслуживание. Я отпущу и все дела.
Елена поговорила с Ниной и уехала, размышляя по дороге, какая замечательная группа попалась, ничего не требуют, целыми днями свободна. Снова пришла мысль, немцы что-то скрывают. Не пережить заново события полувековой давности приехал Эрвин. Старый солдат слишком недалекий человек для писателя. Курт — балбес неотесанный. Вдруг затрещал мобильник. Она включила трубку.
— Лена? Это я. Здравствуй, дорогая! Как спала?
— Игорь? Ты откуда?
— В Твери. На заправочной станции. Москву под утро миновал. Лен, я тебя люблю!
— Я тоже, — сказала Елена.
— Не представляю, как жил раньше, не знал о твоем существовании! Лен, думаешь обо мне?
— Всю ночь. Беспокоилась, как несешься где-то в ночи. Не гони, пожалуйста. Я читала, трасса Москва — Петербург одна из самых напряженных. Будь осторожен.
— Лен, всю дорогу вспоминаю наши встречи. Так хочется схватить тебя в охапку, прижать, расцеловать. Жалею, не спросил фотографию, хоть образ твой, частичка были со мной.
— Брать фотографию к расставанию. Примета плохая.
— Не верю приметам. — Он надолго замолчал, видимо, рассчитывался с заправщиком. — Извини, я тут отвлекся. Теперь уже из Питера позвоню. Целую. Много — много раз.
— Взаимно. Целую. Будь осторожен.
Она спрятала в сумочку мобильник. Вспомнила пляж, их купание, и подумала, жаль, Игоря нет, еще один день свободен. Впрочем, дел перед отъездом остается немало.
Дома Лена развесила по стульям и дверям, разложила на кровати и столе весь свой гардероб и изучала. "Игорь говорил, в сентябре не холодно и ходят в открытом". Положила платье и блузку в стопку, что взять в первую очередь. Взялась за осеннее. Набиралась много всего. Задумалась, представляя будущую жизнь. Неизвестную и неожиданную. "Два раза с экскурсиями была в Питере, город очень понравится, но никогда не примирялась, как бы тут жила, в окружении истории. Что ни дом, мемориальная доска. Здесь жил Белинский, в такие-то годы находилась квартира Достоевского, там особняк Жуковского. На Мойке дворец князя Юсупова".
В ее провинциальном представлении ленинградцы и москвичи были особыми людьми, не похожими на всех смертных, живших в тысячах больших и малых городах России. И теперь она, уроженка маленькой тихой Феодосии станет ленинградкой. Нет, петербурженкой! Как в девятнадцатом веке. Размечталась! Неожиданно восторженные мысли сменились тревогой. "А вдруг все неправда? Игорь одумается, поймет, она совсем не Татьяна, за которую принял".
Продолжила разбирать гардероб, вспомнила, кроме одежды, следует взять еще кучу мелочей! "Одной парфюмерии наберется сколько! Фен, массажер, сумочка к костюму, сумочка к пальто, платью. Бижутерия еще! Надо составить список всего необходимого. Не зря говорят, переезд, как и ремонт, сродни пожару". Отложила одежду и села составлять список. Поделила его пополам, что взять в первую очередь, за чем приедет позже.
17
Немцы продолжали ломать голову, как продолжить обследовать огород.
— Знаешь, — начал нерешительно Эрвин, — если прибор покажет место, без помощи Нины или Хелен не сможем ничего сделать. Может, посвятить Нину, поделимся?
— Дед, ты с ума сошел! Пошлет нас и заберет всё себе. Не знаешь, сколько там ценностей, а собрался делиться.
— Мне показалось, порядочная женщина. Без нее не обойдемся. Сумеешь объясниться без переводчицы?
— Вряд ли. Хелен посвятить? Уверен, о каждом шаге докладывает в КГБ.
— Если и ей перепадет, не продаст.
Подошла Нина и прервала их.
— Что приготовить на обед, иду на базар?
Курт спросил Эрвина.
Скажи, пусть готовит, что хочет. Мне все нравится, что подает. Курт перевел и Нина, довольная, расплылась в улыбке.
— Подумаю, чем вас еще удивить. Хорошо, что дядя ваш не соблюдает диету, можно не ограничиваться в готовке.
— Все же, очень острого не надо. Дядя рад, а потом приступы. Тетя Амалия наказала следить за ним.
— Побывали на нашем рынке? — Курт покачал головой. — Скажите Елене Николаевне, отведет. Любопытное место, наверняка заинтересует.
Нина, наконец, ушла. Оставшись одни, немцы продолжили утюжить огород. Экран ровно светился, наушники молчали. Туалет обошли вокруг во второй или третий раз, ни каких сигналов.
— Не мог лучше места найти, — выругался Курт, — дышим теперь дерьмом.
— Русские сваливали мусор рядом с туалетом. Лейтенант приказал новую яму рыть рядом. Слева или справа от туалета, не помню уже. Любил порядок, требовал, чтобы вокруг дома всегда было чисто и красиво. Хозяйка норовила весь огород засадить овощами и картофелем, а лейтенант приносил семена цветов и заставлял нас помогать делать клумбы, дорожку к дому из цветов.
— Ну, дядя, у тебя не служба была, а курорт!
— Тебе бы испытать такой курорт! — проворчал Эрвин, вспоминая, сколько пришлось перекидать земли в поисках археологического добра, дрожать от страха, участвуя в облавах на партизан. "В сравнении с отцом, погибшим под Сталинградом, старшим братом Отто, вернувшимся с войны инвалидом, мне повезло. Несколько раз несерьезно ранен. Даже в тыл не отправили, отлеживался в полевом госпитале. Посчастливилось со службой. Оказался на юге России, в Крыму. Русских морозов, от которых страдали отец и Отто, испытать не довелось. При отступлении полк перебросили в Румынию, оттуда в Нормандию. Во Франции сразу попал в плен к американцам, и война для меня закончилось".
Они удалялись от туалета и двигались вплотную с забором. Вдруг в наушниках зашипело, на мониторе забегали слабые вспышки. Гул усиливался и стал ровным, на экране все явственнее вырисовывалось темное круглое пятно правильной формы в окружении серых вспыхивающих огоньков.
