– О… хорошо.
Я не возражала.
Напротив, если она заберёт его, то я вздохну от облегчения – с учётом всего, что я узнала, он всё равно был довольно страшным (вообще, я уже забыла о моменте смерти, но тело помнило – живот заболел), и я всё ещё стояла на дороге, ведущей в школу.
Проблем бы стало больше, если бы она предложила мне сок.
– Так что сейчас я не смогу помочь тебе с тигром. Придется тебе думать самой.
– А?
С тигром?..
Минутку… откуда она?
Она, наверное, услышала, что я говорила Эпизод-куну… нет, учитывая расстояние, вряд ли.
Вряд ли… хотя и в несколько иной степени, по сравнению с тем, как она угадала моё имя.
И мне показалось, что это было не чтение мыслей.
Всё-таки, когда говорила с Гаен-сан, о тигре я не думала.
– Хм? С чего такой странный взгляд? Да, я знаю о тигре. Нет ничего, чего я не знаю.
– Ничего… чего вы не знаете.
– Ага, – сказала она. – Я знаю всё.
Она светилась от уверенности.
Как будто и правда знала…
Как будто она имела представление обо всей истории.
– Ладно, уверена, сегодня или завтра ваши дороги пересекутся. Скоро ты сама дашь имя Кайи несравненной, невиданной силы, Воспламеняющему Тигру. Но никто тебе не поможет. Никто тебя не спасёт. Потому что это твоя проблема. Не моя и не твоего любимого.
– О чём…
На «чём» я лишилась дара речи.
Любимого?
– Я об Арараги-куне. Ты же не будешь отрицать, что знаешь его?
Гаен-сан произнесла это так, будто это было абсолютно очевидно и общеизвестно… как будто кто-то кроме меня знал об этом.
То есть…
– Ты и правда ничего не знаешь, Цубаса-тян… – сказала она, укоризненно глядя на меня сверху вниз.
Словно она жалела меня… словно симпатизировала мне.
Словно смотрела на жалкого ребёнка.
– Ты даже не знаешь, что ничего не знаешь. Думаю, ты не ведаешь о собственном неведении невежества. Ха-ха. Я столько раз повторила «неведение», как будто говорю о твоём пышном теле. Пошло. Я сама худая, так что мне есть чему завидовать.
– …
Но при этом, лучше не знать, чем знать, что ты не знаешь – даже безмозглое пугало сожалело о том, что знало о собственной глупости.
– О чём ты… – начала я. Мой голос дрожал.
Я не знала, почему он дрогнул.
Даже весной мой голос и тело так не дрожали.
– Да что ты… думаешь, что знаешь обо мне?
– Я знаю всё.
«Я знаю всё», – повторила Гаен-сан.
Снова и снова.
Как будто и раньше она много раз повторяла эту фразу.
Как будто она просто говорила «доброе утром» или «спокойной ночи» или «спасибо за еду» или «я закончила».
Повторяла.
Повторяла.
Повторяла.
– Я знаю, что ты ничего не знаешь. Но не стоит этого стыдиться, потому что никто в мире не знает всего. Все живут и, не ведая, лгут. Ты не исключение, ты не особенная.
– Не исключение… не особенная.
– Ты любишь, когда люди тебе об этом говорят, – сказала Гаен-сан.
Конечно же, как будто глядя на меня сверху вниз.
– Я знаю.
– …
– И конечно, я знаю всё о том, что руины той элитной школы, того памятного для всех вас, включая Меме, места, сгорели прошлой ночью… а, и ещё раз – я говорю о том, чего ты ещё не знаешь. Верно, «я-ничего-не-знаю»-Цубаса-тян?
Канбару-сан отсутствовала.
В итоге я практически влетела в класс перед звонком. (Метафорически, конечно же, я ни за что не стану бегать по коридорам, я и так весьма, нет, очень подозрительно выглядела, двигаясь так, будто участвовала в чемпионате по спортивной ходьбе.) Поэтому я успела побывать только в классе Канбару-сан на перемене после первого урока.
– О, это Ханекава-сан.
– Это Ханекава-семпай.
– Это правда Ханекава-семпай!
– Та самая, о которой всегда говорит Канбару-сан.
– Это Ханекава-сан, одноклассница Сендзёгахары-сан.
– Нет, это Ханекава-семпай помогла Арараги-семпаю.
…Я обнаружила, что почему-то здесь была знаменитостью.
Мне захотелось закрыть лицо и сбежать, но я смогла заставить себя остановиться и спросить о Канбару-сан. Ответ указан выше.
Похоже, она ничего не сообщила ни учителю, ни подругам (хоть это и было довольно очевидно, но я всё равно была рада услышать, что у Канбару-сан были друзья среди одноклассниц).
– Канбару-сан очень прилежна. Она практически никогда не пропускает без уважительной причины… мы все очень за неё волнуемся.
– …
Часто бывает, что один и тот же человек воспринимается разными группами людей по-разному, но между тем, как Канбару-сан воспринимали в классе, и тем, как её видели мы, находилась пропасть.
Нет.
Так, наверное, и должно быть.
Будет странно, если кто-то с чужой точки зрения будет смотреться одинаково – кто-то вроде меня.
Неочевидно.
И ненормально.
Та, кто всем вокруг кажется отличницей, ненормальна.
– Ты что-нибудь слышала, Ханекава-сан?
– Нет, – только так я смогла ответить. – Простите, но я ничего не знаю.
Похоже, эти слова прозвучали очень холодно, поскольку девушка посмотрела на меня с сомнением, и я, смутившись, сбежала из их класса.
Из-за этого, к несчастью для моего учителя, всё, что он говорил, влетало в одно ухо, и вылетало из другого – я всё-таки беспокоилась.
Арараги-куна, конечно, тоже не было. Что же случилось прошлой ночью?
Честно говоря, с самого первого урока ничего из рассказанного не задержалось у меня в голове. Услышав от Гаен-сан о том, что руины школы сгорели дотла, я не могла сохранять спокойствие.
Я не могла поверить, что место, которым мы так дорожили, не говоря уж о том, что там собирались встретиться Арараги-кун и Канбару-сан, поглотило пламя.
Естественно, после того, как я рассталась с Гаен-сан и Эпизод-куном, я проверила новости на телефоне и убедилась, что они не врали.
Там даже картинка была.
Я увидела фотографию голого бетонного здания, которое теперь напоминало кучу трухи – того самого места, где столько всего случилось.
Теперь оно исчезло из этого мира.
Я задумалась, что бы подумала Сендзёгахара-сан, узнав об этом. Но с другой стороны, сейчас было не лучшее время предаваться воспоминаниям.
Что же случилось прошлой ночью?
Всё ли хорошо с Арараги-куном и Канбару-сан?
Я так сильно беспокоилась, что не могла усидеть на месте.
И всё же… то, что я могла продолжать заниматься весь день, не сбегая из школы, означало, что я твёрдо верила – с ними всё хорошо.
Я нашла в себе силы убедить себя, что с ними ничего не случилось.
Поначалу я не была уверена, что могу поверить этому чувству.
Возможно, я просто верила в Арараги-куна и Канбару-сан – в то, что они справятся с чем угодно, а потому мне незачем волноваться.
