Стремительно несется фелюга, разрезая носом неподвижную гладь моря. Легкая пенная полоса остается за кормой, и только крики провожающих нас чаек нарушают тишину.
Вот уже несколько дней мы движемся вдоль берега Крыма, составляя подводную карту береговой отмели, нанося на нее пещеры и скалы, ущелья и гроты.
От Севастополя до Феодосии — 400 километров. Этот путь мы должны проделать по воде и… под водой. Мы должны отыскать хотя бы предварительные значения неизвестных в той самой задаче, которая называется фильмом.
В шелесте волн и криках чаек появляется какой-то новый звук, он похож на прерывистый писк комара. Мы осматриваемся, но море по-прежнему спокойно.
— Это дельфины рыбу на поверхность гонят, — говорит капитан фелюги.
И как бы в подтверждение правоты его слов, мы замечаем среди рыбьей стаи мелькающие черные точки. Какой редкий кадр можно добыть — ведь мало кому приходилось видеть охоту дельфинов!
— Полный вперед! Курс на дельфинью стаю! — командует капитан.
Быстро подготавливаем к съемке подводный киноаппарат, надеваем акваланги, маски и ласты. Решено: как только фелюга поравняется с дельфинами, прыгаем в воду. Со мной пойдет Мирон Тимиряев, а остальные, сделав круг на фелюге, спрыгнут в различных местах и, замкнув дельфинью стаю, погонят ее в нашу сторону.
Дельфинов очень много. Повсюду, сколько видит глаз, торчат из водь; серпообразные спинные плавники.
— Аппарат за борт!
Со звоном лопаются воздушные пузыри, расходится белая пена, глазам открывается удивительная картина.
Мы находимся в центре рыбьей стаи, рыбы не обращают на нас никакого внимания, мечутся в разные стороны, пытаясь скрыться от хищников. Мимо меня проносится черная тень, за ней другая, третья. Сделав полукруг под водой, перевернувшись белым брюхом кверху, один из дельфинов бросается на намеченную жертву; не успеваю заметить, как исчезает рыбка в дельфиньей пасти. Удар хвостом — дельфин вынырнул на поверхность пополнить запас воздуха в легких и вновь устремился за рыбой. Все это происходит так быстро, что я не выключаю мотор аппарата, боясь пропустить что-нибудь из этого необычайно интересного зрелища. Дельфины исчезают так же стремительно, как появились.
Вокруг тишина, и ничто не напоминает о происходившей только что подводной охоте. На счетчике аппарата цифра 20; это значит, что снято 20 метров кинопленки, а вся съемка продолжалась 40 секунд. Мирон показывает большой палец и улыбается. Интересно, как получатся эти подводные кадры?
В аквалангах достаточно воздуха, можно заодно осмотреть и прибрежные скалы. Вода удивительно прозрачна. Между скалами замечаем широкий, постепенно суживающийся кверху вход в подводную пещеру.
Стены густо заросли ковром водорослей самых невероятных расцветок. Вог маленькие ярко-красные трубочки с нежным розовым цветком на конце — актинии. Стоит протянуть руку к этому цветку, как он моментально сжимается в комочек и прячется внутри своего домика-трубочки. Вокруг них плавают такие же маленькие золотисто-красные и ярко-синие рыбки. Ближе ко дну видим белые цветы, но это не цветы, это кладки хищного моллюска рапаны. В них находятся икринки. А сами рапаны разлеглись на песчаном дне в своих крепких спиралеобразных панцирях.
Пещера большая, и нам не видно, где она кончается. Осторожно пробираемся внутрь. Здесь холодно и темно. Неясные рыбьи тени скользят перед нами. Оборачиваемся назад — ярким голубым пятном светится вдали треугольник входа.
На темно-сером выступе скалы лежат страшные на вид рыбы. Коричневое тело с черными крапинками, огромная голова, усеянная множеством острых шипов, и длинные колючие плавники. Это скорпена. Надо быть осторожным: укол ее ядовитых шипов опасен для человека.
Пещера разделяется на два коридора. Мы сворачиваем в более широкий проход. Кругом темнота. Плывем очень медленно, буквально на ощупь, вытянув перед собой руки, чтобы не удариться о каменные стены. Неясно засветилась трещина в скалах. Быстро плывем навстречу свету. Оказывается, пещера имеет второй замаскированный выход. Это может пригодиться: в такой пещере можно снять эпизоды в подводном тоннеле, ведущем к сухопутному жилищу Ихтиандра.
Пещера остается позади.
Перед нами открывается дно с причудливыми нагромождениями застывших каменных изваяний.
Базальтовые громады витыми колоннами возносятся к поверхности; течение относит вырывающиеся из аквалангов пузырьки воздуха, и они мелким бисером покрывают колонны, усиливая фантастическую прелесть подводного пейзажа.
Повсюду глубокие овраги и широкие ложбины с оголенным каменным дном. Тускло поблескивают крупинки вулканического стекла. Иногда стены ущелий сближаются, шатром нависая над головой. Поднявшись над ними, попадаем в спокойную долину.
Наше внимание привлекает непонятное черное пятно. Подплываем и видим: огромный морской скат-хвостокол лежит неподвижно, подстерегая добычу. Он напоминает гигантскую сковородку. Лишь раскрывающиеся время от времени дыхальца на спине да медленно шевелящийся, похожий на длинную плетку с колючками хвост говорят о том, что это живое существо. Подплывать к нему близко рискованно: острые шипы на хвосте ядовиты, и горе пловцу, если он попадет под их удар.
Все глубже и глубже опускаемся мы. Зеленоватый сумрак окружает предметы, сюда уже не доходят яркие блики солнечных лучей. Стрелка глубиномера показывает 25 метров. Вырисовываются неясные очертания затонувшего корабля. Вместо пассажиров разгуливают по палубам рыбы, а в машинном отделении пышно разрослись буйные водоросли. Прямо с капитанского мостика можно проникнуть в трюм, а оттуда через пробоину в днище выплыть в море. Около корпуса корабля — наполовину засыпанный песком гребной винт, сорванный с места при катастрофе. Он похож на огромный железный цветок. Неподалеку от него, словно гигантская стрекоза, распластался фашистский самолет…
Чем ближе к берегу, тем больше тревожных видений минувшей войны.
Поднимаются со дна искромсанные железные балки и поросшие густым мхом стальные ежи. Грудами железного лома лежат погнутые винтовочные стволы и проржавевшие гильзы. В 42-м году здесь шли бои…
Шум подходящей фелюги заставляет нас прервать поиски. Пора возвращаться на поверхность. Надо занести на карту и записать в дневник, что мы обнаружили здесь. И снова в путь.
…Полтора месяца экспериментальных работ позади. Три тысячи метров пленки сняты под водой. Сто сорок часов проведено на дне моря. С каждым днем мы все больше приспосабливаемся к жизни в морских глубинах. Мы привыкли ходить по дну на руках, вниз головой, чтобы не поднимать ил ластами. Научились пользоваться скупым языком жестов. Научились бесшумно подкрадываться к обитателям моря, не нарушая обычного хода их жизни. Нас перестала пугать глубина, и уже стало совершеинно не обязательно смотреть на манометр, чтобы определить оставшееся количество воздуха в баллонах. А главное, мы получили ответы на многие вопросы, связанные с техникой подводных съемок.
