— Отряды Ф.Т.П. — это не коммунистическая партия. Они созданы благодаря ее усилиям, чтобы изгнать захватчиков, освободить страну и тем самым способствовать окончанию войны. Ф.Т.П. — это армия Национального фронта. Она состоит из лиц, согласных с его программой, но совсем не обязательно коммунистов. Вот, например, Пораваль…
— Это совсем другое дело. Пораваль — кадровый военный, офицер, а я всего лишь простой крестьянин.
— Вы желали бы примкнуть к Ф.Т.П.?
— Я этого еще не сказал… Возможно, да, а возможно, и нет. Это зависит совсем не от того, что вы делаете сегодня, а от того, что вы будете делать… после. Если все сведется к тому, чтобы заменить одних оккупантов другими, то предупреждаю: я на это не согласен.
— Вы что же, очевидно, имеете в виду советскую оккупацию?
— Может быть.
— А если оккупантами будут англичане или американцы?
— Все равно не согласен. Французы — достаточно великая нация, чтобы самим управлять собой.
— Мы тоже придерживаемся этой точки зрения.
— Значит, вы не будете навязывать французам режима, которого они не захотят?
— Они будут выбирать сами.
— Послушайте, вот вы — человек, который, как мне говорили, давно уже является коммунистом… У вас, конечно, есть какие-то планы на будущее?
— В данный момент — одна-единственная цель: освободить Францию и бороться против фашизма.
— А потом?
— Коммунисты никогда не скрывали, что хотят не только национального освобождения, но и социального раскрепощения.
— Как в России?
— Давайте во всем разберемся, — говорит Марсо. — В России нет больше капиталистов и власть принадлежит рабочим и крестьянам. Каждый получает по своему труду. Это называется социализмом. Если бы такая система не нравилась русскому народу, война приняла бы совсем другой оборот. Что касается нас, коммунистов, то мы думаем, что социализм — это не только прогресс сравнительно со всеми предшествующими режимами, но и историческая необходимость. Вот почему мы боремся за скорейшую победу его во Франции, вот почему мы желаем его прихода во всех странах мира. Социализм — единственный путь, который приведет людей к счастью, единственное средство уничтожить войны во всем мире… Однако, как ни велико наше желание достигнуть этой цели, мы не собираемся навязывать социализм народу Франции. Победа социализма возможна только при условии, если нас поддержит весь рабочий класс и подавляющее большинство крестьянства. В этой новой Франции на стороне трудящихся будут все выгоды. Но богачи и маркизы лишатся всех своих преимуществ…
Слушая Марсо с напряженным вниманием, Лусто привычным жестом приглаживает непокорный бобрик волос.
— Если уж быть откровенным, то я не могу сказать, что вы меня убедили. Еще, пожалуй, будь все коммунисты такие, как вы… А то, например, ваш Ролан говорит о немедленном захвате власти. Я очень уважаю Ролана за его нынешние боевые дела, но это еще не значит, что я уже готов избрать его своим депутатом.
— И у нас, как везде, есть люди более и менее терпеливые, более и менее рассудительные…
— А как с де Голлем? Что вы тут собираетесь желать?
— Это зависит не от нас, а от того, что он будет делать.
— Могу я задать вам один щекотливый вопрос?
— Пожалуйста.
— В настоящее время де Голль олицетворяет собой французское Сопротивление. Признаете ли вы его своим руководителем?
— Коммунисты признают только тех руководителей, которых сами выбирают. Всех же других они оценивают по их отношению к народу.
— Иначе говоря, для вас руководителем является Торез?
— Да, для меня, для моих товарищей и равным образом для многих французов… Именно воззвание Мориса Тореза вовлекло нас с самых первых дней оккупации в движение Сопротивления, а вовсе не декларация генерала де Голля[15].
— Я не знаю такого воззвания.
— Может быть, потому, что лондонское радио никогда о нем не сообщало.
— Вот это, мне кажется, было ошибкой, — говорит Лусто. — Когда появляются такого рода документы, о них следует извещать всех…
Марсо усмехается.
— Вы как будто упомянули вначале о каком-то свидании?
— Да. Сирано хотел бы с вами встретиться.
— Что ему от меня надо?
— Этого он мне не сказал.
— Я охотно приму его, но не здесь.
Марсо опасается, что в своих объяснениях зашел слишком далеко, и не решается возобновить беседу.
— Послушайте, — говорит, закуривая сигарету, Лусто, — у нас с вами, кажется, одинаковое звание… В конце концов можно бы, пожалуй, перейти и на «ты»…
Подъезжая к повороту, Бернар Лусто сбавляет ход, но убедившись, что впереди путь свободен, пускает мотоцикл на полную скорость… Он обещал Роз заехать в Палиссак — известить семью Пейроля о его здоровье, и времени у него в обрез…
Славный малый этот Марсо! Лусто рад, что познакомился с ним. Однако в ряде вопросов между ними еще существует непонимание… Например, в этом вопросе относительно де Голля. Они снова вернулись к нему в конце беседы, и у Лусто создалось впечатление, что Марсо не доверяет де Голлю. Со своей стороны, — Лусто это хорошо знает — те, кто называет себя деголлевцами, тоже не питают доверия к коммунистам. И даже более того — они не выносят коммунистов. Стоит только послушать, как отзывается о них Сирано… Правда, в 1936 году они заняли его завод! Но что же все-таки является причиной вражды? Коммунизм, конечно, не такая примитивная вещь, как толковал ему когда-то один из приятелей по «Боевым крестам»: «У тебя, допустим, есть две коровы, так одну из них они отберут…» Тут дело значительно серьезнее. Лусто вспоминает другое определение, которое слышал совсем недавно: «Коммунизм в теории — прекраснейшая вещь, но на практике неосуществим…» Однако у коммунистов есть свои планы, и они верят в их осуществление. Они хотят перестроить все по-новому… А пока и те и другие — и сторонники Тореза и сторонники де Голля — участвуют в Сопротивлении. Но разве это одно и то же Сопротивление? В вопросах боевой тактики Лусто чувствует себя ближе к Марсо, но все же считает, что «Тайная армия» при всех условиях окажется необходимой потом, когда надо будет обеспечить порядок в стране и умерить пыл некоторых коммунистов. Ну а если придется выбирать одно из двух? Да, старина, тут нужно поразмыслить и не горячиться. Ты вступил в «Боевые кресты», чтобы навести порядок в стране. А коммунизм, если с ним поспешить, может вызвать с самого начала беспорядки… Впрочем, надо прямо сказать, у коммунистов есть дисциплина, железная дисциплина. Конечно, проще было бы вообще не иметь никакого дела с политикой. «Как раз политика и привела нас ко всему этому: к войне, к оккупации», — говорил он только что Марсо. «Да, — ответил ему тот, — но при иной политике и дела пошли бы иначе…» Самое удивительное, думает Лусто, что у коммунистов всегда готов ответ на любой вопрос. Не мешало бы кое-кому у них поучиться… Что такое? Дочка Дюшанов, одна, на велосипеде! Что ей надо?
