Альвион и Арундэль вскинул ни него глаза:
— Нет, другое… Все остальное. Жалкая и мерзкая тварь. Если бы я мог придушить его, пока он спит! Никому не доверяет, кроме меня, и я не могу предать его… Он видит во мне верного пса: вот, герб даровал… — и Халдар похлопал себя по груди: на его рубахе было вышито изображение большой рыжей собаки, очень похожей на медведя. Язык у пса был синий.
— Тогда тем более тебе надо вернуться. Не верность же этому руху держит тебя здесь!
Халдар через силу засмеялся:
— Конечно, нет! Это очень трудно объяснить. В прошлом году случился бунт в одной из провинций. Он хотел вырезать всех жителей области. Я уломал его отменить уже объявленный приказ. Не помню, когда в последний раз мне приходилось говорить столько неправды… Когда я ехал по дорогам, люди осыпали меня цветами и целовали полы одежды, а женщины подносили детей, чтобы я благословил их.
Он чуть улыбнулся:
— В некотором роде это вскружило мне голову. А теперь этот дурацкий титул… Я и в самом деле почувствовал, что у меня есть долг перед этими людьми. Они видят во мне свою защиту от тирана. Я не могу предать их. Не хочу возвращаться Домой, думая о реках крови, которые прольются, когда я уйду. Законный правитель этой страны назвал меня Защитником Юга. И я буду защищать Юг. От него самого. Как только смогу.
Халдар замолчал. Альвион положил ему руку на плечо, хотел что-то сказать, но передумал. Халдар встрепенулся:
— Боюсь, мне надо возвращаться: как бы мои архаровцы не хватились.
— Давайте решим, как нам пройти через твою заставу, — сказал Арундэль.
— В этом нет ничего сложного, — отозвался Халдар. Он достал из-за пазухи золотую цепочку с прямоугольным золотым медальоном. На медальоне был выгравирован меч, рядом с которым извивалась змея.
— Это моя пайцза — знак личного посланца короля. Покажете мне ее завтра при всех, а потом незаметно отдадите. Держи, рыжий, — и Халдар вложил медальон в руку Альвиона.
От костра внизу донесся особенно дружный взрыв хохота. Альвион привстал:
— Что там происходит?
Арундэль улыбнулся:
— Кажется, я догадываюсь, что именно. Пойдемте.
Они встали, Халдар закрыл лицо краем шэла, а Арундэль — своей тряпкой. Потом все трое спустились к соседнему костру, остановившись шагах в десяти за спиной сидевшего у огня Амети.
— …оба они приуныли, а хитрый жрец говорит им: «Нет нужды отчаиваться, полезайте в сундуки, и я отвезу вас в Храм Змеи так, что ни одна мышь не заметит». Сказано — сделано. Однако по дороге встретился им королевский офицер… — услышали нумэнорцы голос жреца.
Альвион зашипел как масло на раскаленной сковороде:
— Он что, с ума сошел!? — и рванулся вперед. Арундэль удержал друга за рукав:
— Легче, легче. Амети каждый вечер рассказывает эту историю, пока ты где-то бродишь. Ничего страшного пока не случилось.
— Давайте послушаем, — сказал им Халдар и уселся на землю. Альвион недовольно плюхнулся рядом. Амети продолжал:
— …и вот, открывает жрец сундук, а они оба ни живые, ни мертвые от испуга…
— Что он себе позволяет! — фыркнул Альвион и кинул в Амети камешком.
Жрец, не поворачиваясь, почесал спину. История продолжалась своим чередом: вслед за глупым офицером являлся глупый король. Судя по всему, Амети подмигивал, когда речь заходила о короле, и все собравшиеся покатывались со смеху, прекрасно понимая, о ком идет речь. Халдар дослушал до истории о том, как кочевники сами отдали хитрому жрецу все свое имущество, и поднялся на ноги:
— Так. Самое интересное я услышал. Но мне пора, к сожалению.
Альвион и Арундэль проводили его почти до самой заставы.
— Передавайте привет вашему Амети. И поблагодарите его от моего имени за рассказ, — сказал Халдар.
Альвион фыркнул:
— Я надеюсь, ты не забыл поделить подвиги хитрого жреца на десять?
— Не забыл. И не забыл приписать их тому, кто их совершил, — и Халдар хлопнул следопыта по плечу. — А лорду Эгнору и Наместнику передайте, что я остаюсь.
Альвион замялся. Халдар пристально на него посмотрел и погрозил пальцем:
— Ты что, опять?! Ну, не миновать тебе не только пряника, но и кнута, как тут говорят!
— Что нам передать Домой и в Виньялондэ? — спросил его Арундэль.
Халдар поднял голову и посмотрел на небо за западным краем долины:
— Передайте, что я вернусь, когда смогу. До встречи, друзья.
Они обнялись на прощание, и Халдар зашагал к белеющим в темноте палаткам Черной Стражи. Альвион и Арундэль долго смотрели ему вслед.
— Вот и конец харадским приключениям, — сказал Альвион задумчиво. — До Умбара все пойдет гладко.
— Я бы не хвастался уловом, не выйдя в море, — ответил Арундэль.
Альвион посмотрел на него и улыбнулся:
— Не думаю, что Кхамул отправился на север охотиться за нами. Ладно, пойдем заберем Амети, пока он и в самом деле не сболтнул лишнего.
* * *
В рощице чахлых тамарисков и степных дубков горел костер. Хозяин шел впереди. Войдя в рощу, он нарочно наступал на сухие ветки, цеплялся плащом за колючки, однажды оступился и негромко выругался по-харадски.
До костра оставалось шагов тридцать, когда их окликнули:
— Эй, кто идет!
Хозяин остановился:
— Не позволят ли благородные путники провести время у их костра? Не всем любезно шумное общество возчиков…
— Что ж, подходите, если не боитесь, — и от костра донеслись смех и тонкое подхихикивание.
Выйдя к костру, хозяин снова остановился и произнес:
— Что может грозить мирным путникам у самой границы великого Умбара, земли покоя и достатка, где правит великий Народ Моря? Привет вам, добрые странники!
Однако сидевшие у костра напоминали, скорее, грабителей с большой дороги, нежели «добрых странников». В особенности тот, кто их окликал — здоровенный детина в до невозможности драном халате, сквозь дыры которого светились исчерченные шрамами ребра, в опорках, от которых остались одни подошвы, привязанные к ступням и лодыжкам. Внешность его также не внушала доверия: голову покрывала недлинная щетина, которая не скрывала шрамы на виске, придававшие ему совершенно разбойничий вид. Лицо его украшали яростные светлые глаза и несколько подживших ссадин и царапин. Он стоял уперев руки в бока и не выказывая совершенно никакого опасения при виде пришельцев, хотя ни на поясе, ни в руках у него не было оружия.
Второй, укутанный в нечто, бывшее когда-то, скорее всего, черным плащом, сидел опершись о дерево и вытянув к костру неправдоподобно длинные ноги в черных сапогах некогда дорогой замши. Он поднял голову, откинув за широкие плечи длинные черные волосы, завязанные в хвост, и рука Пса словно сама по себе стиснула рукоять ятагана: на мгновение ему почудилось, что перед ним сам Лорд Рингор, Наместник Умбара. Почти такие же до жестокости твердые и холодные черты, строгий взгляд серых глаз, аура могущества и власти. Но несколько царапин на бледном худом лице подчеркивали молодость нумэнорца, а исходившая от него сила как будто бы не нуждалась во внешних проявлениях, скрываясь в нерушимом спокойствии взгляда, как форель на дне прозрачного, но глубокого родника. Псу вдруг вспомнились полузабытые слова о Морском Народе — «они опасны, как сама смерть». Он больше не боялся смерти, но этот человек внушал ему необъяснимый страх.
