это произошло с ней, с её семьёй. Ладно она, но чем дети-то виноваты, которые уже собрались переезжать и спорили, кто где будет спать и где будет стоять его письменный стол.
Время шло, о выселении уже никто не говорил, но Вера решилась опять обратиться в Администрацию, а ещё написать письмо в приёмную президента. Об этом её надоумила соседка по этажу. Вера понимала, «чай не колхоз», что президент письма не читает и нет ему дела до какой-то воспитательницы, но сама система, которая требует отчёта от нижестоящих органов на поступившую жалобу или прошение, действенная. Через два года ей была предоставлена по соцдоговору квартира – двухкомнатная, с маленькой кухней, на первом этаже, без балкона, с плохими раковинами, с ржавой газовой плитой, но такая родная. Им с мужем пришлось многое заменить, купить, сделать, но всё это того стоило. Веру всегда выводили из себя стенания некоторых граждан, которые почему-то так уверенны в помощи многодетным семьям – и в финансовом и квартирном вопросах. Нет, и ещё раз нет! В городе, в котором жила Вера на многодетные семьи было всем начхать. Не было льгот на оплату ком. услуг. Да ещё на неё при переезде повесили долг за квартиру больше шестнадцати тысяч. Откуда? Квартира до неё стояла пустой. И ей пришлось ввязаться в тяжбу с коммунальными службами за снятие долга. Когда соседи читали объявления о должниках в их подъезде, то иронично замечали: «Только въехала и уже должна шестнадцать тысяч. Как так могло случиться?».
– Мам! Ну ты где! Отзови-и-ись!
– Хватит кричать, я здесь – откликнулась Вера, очнувшись от грустных воспоминаний, продолжая держать раскрытый альбом.
– Доброе утро, мамочка. Как дела?
– Всё хорошо. Быстро ешь и пойдем со мной на раскопки, а потом на работу.
– Только вдвоём? Где Арсений?
– Уехал с Сергеем Николаевичем. Обещали вернуться к вечеру.
Мальчишкам часто хотелось побыть с матерью один на один без других. Ей иногда казалось, что дети ревнуют её друг к другу. Сегодня Тиму представилась такая возможность побыть вдвоём с матерью. – Что ты рассматриваешь?
– Да альбом чей-то попался. Кого-то мне напоминает этот мальчик, да и девочка тоже.
Тим взял альбом в руки, перелистав несколько листов, засмеялся:
– Ну ты, мам, просто супер физиономистка! Это же Сергей Николаевич! Просто маленький, полистай дальше. – Как Сергей Николаевич? А что его альбом здесь делает? Вера взяла альбом у сына и стала листать дальше. Да, действительно, это Сергей. Вот молодой, совсем юный парнишка стоит на посту, так, это армия, а это мы в кругу своих товарищей, очень хорошо, ещё военные фотографии, здесь он уже постарше. Так, а это мы с цветами встречаем красивую тётеньку из роддома, понятненько. Стоп! Совсем не понятненько! Уф! Эта тётенька стоит теперь рядом с другим дяденькой, который держит на руках младенца, а Сергей стоит поодаль. Родственники значит. Теперь было хорошо видно счастливое лицо женщины, счастливой матери. Господи, да это же та самая «эскулапша» из военного госпиталя! Вот это да! А почему он не рассказал своей сестре о нас? Пардон, о ком? А может «нас» и нету, может вы, мадам, очередной его трофей? Почему бы и не разнообразить свою коллекцию?
Её мысли летели, скакали с бешенной скоростью. Вдруг она услышала голос своего сына:
– Мам, ты чего? Что с тобой? Из-за альбома что ли? Простой человеческий альбом. Очень интересный. Ух-ты, смотри, кто его награждает! А вот ещё! Вот Сергей Николаевич даёт!
– Пойди, сынок, чайник поставь – Вере надо было просто отдышаться, успокоится. «Опять враньё? Да нет. Просто не сказал. Бывает… Чего бывает? Стоп! Надо спросить у него, поговорить…». Она очень хорошо знала из личного опыта к чему приводит недосказанность и всегда старалась выяснять всё до конца. «А что-выяснять-то? Любит не любит? Врёт не врёт? Гадание на ромашке какое-то. Надо просто отвлечься, заняться чем-нибудь. Об это я подумаю потом». Эта мысль вызвала у неё улыбку. Вспомнилась младшая дочь, которая говорит: «Ты у нас, мамочка как Скарлет: «Я подумаю об этом завтра». Ага, Скарлет. Да все наши женщины в стране – Скарлет! Вера успокоилась. Позавтракав, они отправились на море.
***
Лёжа на берегу Тим сказал:
– Вот это класс! Хочу здесь жить! Проснулся и на море! Сходил в школу и на море! Просто супер!
Немного полежав, Тим приподнял голову и спросил:
– Мам, а что бы ты сказала, если бы узнала, что папа захочет жениться?
– Я сказала бы «Совет да любовь». – ответила сквозь дремоту Вера – Стоп! С этого места поподробнее, пожалуйста.
– Ну в общем Арсений сказал, что ты можешь расстроиться, поэтому решили тебе ничего не говорить. – мямлил сын – Но я думаю, что это всё-таки будет не честно. Я решил сказать тебе, мам…
– Правильно сделал. Не переживай, я не скажу Арсению. Да и в самом деле. Если папа захочет жениться, пусть женится. Он никогда не перестанет быть вашим папой.
– Я не переживаю, что Арсений узнает. Сам скажу ему, что тебе рассказал.
– Кто она? Фатима?
– Как ты догадалась?
– Так это же она слухи распускала, что я плохая русская жена, бросила его с пятью детьми. А может сам твой папа ей так отрекомендовался. Не помнишь? – Вере пришлось совершенно случайно узнать об этом, когда ехала в деревню в маршрутке и разговорилась с молодой девушкой, жительницей этих мест. У той лицо вытянулось, когда догадалась, что сидевшая напротив неё симпатичная женщина в окружении своих детей и есть та самая «кукушка». Вера тогда рассмеялась, а у самой «кошки заскребли» на душе. После появления маленького деревенского домишки, бывший муж постоянно пропадал там. А летом, по настоянию Веры, дети отдыхали в деревне, дышали свежим воздухом, купались, загорали. Часто с отцом мальчики заходили в деревенский магазин, где работала соседка Фатима, и отец покупал им что-нибудь вкусненькое. А Вера в это время работала в городе в две смены. Может, не видя с детьми матери, та продавщица и решила, что он брошенный, несчастный мужик. Кто его знает? Может и не так. «А не всё ли мне равно? – подумалось Вере – я всегда хотела, чтобы он был счастлив. Даже однажды сказала, что для моего спокойствия хочу передать его из рук в руки. А тут такая удача!».
А сыну сказала:
– Не волнуйся. Если Фатима папе нравится… Это его личное дело. Я против не буду. Не переживай – и погладила его по голове.
К обеду они были уже дома. Чуть позже вернулись и Сергей с Арсением. Сын вбежал в дом первым и закричал:
– Мамочка, я водил, водил сам машину! Я могу! – глаза у него радостно светились. Младший сказал: – – Врёшь!
– Нет, не вру! Спроси у Сергея Николаевича!
– Да
