— Вот только он не придумал ничего лучше, как попытаться за нами проследить! Мы ведь звали его учиться вместе, и он должен помнить, что по вечерам мы заняты именно учебой!
— Ага, как же. Мы ведь «Темный Лорд» и «Темная Леди». Вот он и решил последить за нами… как в свое время настаивал следить за Малфоем.
Гермиона вздохнула. Больше всего ее раздражал даже не сам факт попыток наблюдения со стороны бывшего (а в этом уже не было никаких сомнений) друга, а то, как бездарно эти попытки исполнялись. Наружное наблюдение без использования хоть каких-нибудь маскирующих чар — вот и все, на что хватило фантазии Рона. Рыжий, похоже, даже позабыл о наличии у Гарри мантии-невидимки, одной которой уже было достаточно, чтобы подобная «слежка» была бесполезна.
— Ладно, давай вернемся к нашему «исследованию», — Гермиона достала из потайного отделения их заветную книгу.
Как оказалось, даже у автора этого фолианта не было однозначного ответа на вопрос, как же действует смертельное проклятие. Да, хоть «Авада Кедавра» была известна волшебникам уже давно, и, казалось бы, ее действие было совершенно простым и однозначным — мгновенная смерть любого живого существа, Олаф МакНеллис, все же, включил ее в свой трактат.
Хотя результат использования смертельного проклятия был понятен и очевиден, кое-что в этом заклинании оставалось неизвестным и по сей день. То, как именно «Авада Кедавра» убивала свою жертву. Главной проблемой в выяснении механизма ее работы был тот простой факт, что никто из «испытавших» смертельное проклятие уже не мог ни о чем рассказать.
Книга приводила несколько наиболее популярных теорий, и автор давал свой комментарий к каждой из них.
Гарри и Гермиона, имевшие сомнительное счастье лично ощутить последствия данного заклинания, склонялись к следующей гипотезе.
«Авада Кедавра», каким-то неведомым образом (тут даже имеющаяся у них книга не смогла дать хоть какой-то ответ) просто и безыскусно отделала от телесной оболочки «личностно-информационную сущность, в просторечии именуемую «душой», хоть этот термин и не совсем корректен». При этом, данный процесс, вдобавок, вызывал полное прекращение жизнедеятельности организма жертвы без нанесения ей каких-либо травм.
Заклинание начинало свое действие, когда на пути луча оказывалось какое-либо препятствие. Оно пыталось найти поблизости что-нибудь живое, чтобы исполнить свое прямое предназначение. Если это не удавалось, то вложенная в заклятие сила просто хаотично выплескивалась в окружающее пространство. Это объясняло, почему любые неодушевленные предметы смертельное проклятие просто разрушает, но при этом, при попадании в человека, никак не повреждает надетую на него одежду.
А вот каким образом можно остаться в живых после попадания смертельного проклятия, они так и не смогли узнать. Как бы друзья ни пытались сформулировать свой вопрос, книга неизменно отвечала, что подобные случаи среди волшебников неизвестны.
— Гарри, — задумчиво обратилась к нему Гермиона, сортируя по порядку и складывая в аккуратную стопочку сделанные записи, — а ты обратил внимание на эту формулировку: «среди волшебников»? А что, если автор намекает на…
— Магических животных?
— ПУШОК! — синхронно воскликнули друзья.
А ведь и правда, написанное в книге Хагрида воздействие «Авады Кедавры» на цербера в чем-то напоминало то, что случилось с ними.
— Авада «отключает» одну из его голов…
— Но она вскоре «просыпается»…
— Точнее, воскресает…
— Так же, как и я…
— Но это значит…
— Интересно, — совершенно спокойным голосом, ни к кому не обращаясь, отрешенно сказала Гермиона, — сколько личностей у цербера?
— Что-то мне подсказывает, — так же отрешенно произнес он, — что спрашивать трехголовую собаку о подобном никто еще не догадывался.
— И вряд ли кто-то поинтересовался, что именно она ощущает после попадания Авады.
— Может, и хотели бы поинтересоваться, — чуть пожав плечами, заметил он. — Но цербер точно был не в настроении отвечать на вопросы после подобного эксперимента.
— Знаешь, Гарри, нам стоит снова попросить у Хагрида его книгу и задать ей несколько новых вопросов. Может быть, мы все же сможем подтвердить некоторые догадки.
— Хм, время до отбоя еще есть, можно сходить к нему прямо сейчас.
Друзья покинули свой скрытый кабинет, и в одном из пустых классов сняли мантию-невидимку и развеяли маскирующие чары. Они шли в гости к Хагриду, какой смысл разводить секретность?
Лесничий, казалось, всегда был рад помочь и безо всяких вопросов вручил им творение МакНеллиса, «этого великого человека». Хагрид искренне умилялся тому, как юные гриффиндорцы жаждут узнать побольше об «этом милом песике».
Уже возвращаясь в башню Гриффиндора, они услышали знакомую «крадущуюся» походку. Рыжий детектив был снова на посту. После каждого пройденного открытого участка сзади доносились торопливые мелкие шажки, стихавшие рядом с очередным укрытием, будь то ниша в стене, рыцарские доспехи или просто поворот коридора.
— Убить… Разорвать…
Гарри с трудом удержался, чтобы не подскочить от неожиданности. Почти тоже самое он услышал перед тем, как они обнаружили Джастина Финч-Флечтли! Мальчик посмотрел на свою подругу.
«Да, я тоже слышу», — пришла мысль в ответ на неозвученный вопрос.
Подкрадывавшийся сзади Рон не обращал на зловещий голос никакого внимания.
— Жертва… нужна… жертва…
Снова полное отсутствие реакции со стороны рыжего.
«Не думаю, что стоит и на этот раз идти на звук».
«Ты прав, нам лучше поскорее вернуться в гостиную».
Уже неподалеку от портрета Полной Дамы, напряженно о чем то размышлявшая Гермиона внезапно остановилась на месте. До Гарри долетели отдельные фрагменты ее мыслей.
«Голос… только мы… парселтанг… Слизерин… ужас… монстр…».
Отдельные, несвязанные слова быстро выстроились в ассоциативный ряд. Гарри молча кивнул, соглашаясь с догадкой Гермионы.
Глава 10. Под лежачий камень...
«Из всего множества ужасающих зверей и существ, населяющих наш мир, не найти, пожалуй, более интересного и более смертельного, чем василиск, именуемого также Королем Змей...»
«Дорогой мой читатель, если ты вдруг когда-нибудь встретишь волшебника, утверждающего, что он является автором той, если так можно выразиться, книги, где написаны приведенные выше строки — плюнь ему в глаз. А перед этим как следует прокляни, во имя благополучия всех будущих поколений магов. Ибо иначе, чем преднамеренным саботажем и диверсией, назвать вышедшее из под его пера я не могу.
Собрать под одной обложкой популярные мифы и легенды, умно их сформулировать, и выпустить это под видом серьезной работы — если бы не откровенная глупость внутреннего содержания, то я, пожалуй, даже был бы слегка восхищен столь ловким способом заработка. Но, при чтении сего опуса, из всех слов, которые позволено произносить в приличном обществе, на ум мне приходили только два.
