Отвернувшись от него, Хэтч посмотрел на Бада, который высасывал мясо из лапки омара.
— Расскажи мне про Вуди Клея, — попросил он.
Бад ловко метнул ножку в ближайшую миску с отходами.
— Про преподобного Клея? Он священник. Говорят, когда-то был хиппи.
— А откуда он? — спросил Хэтч.
— Откуда-то из пригородов Бостона. Явился сюда двадцать лет назад, чтобы нести слово Божие в массы, и решил остаться. Говорят, отказался от большого наследства, когда принял сан.
Бад ловким движением разрезал хвост и вытащил мясо. В его голосе появились смущенные интонации, которые удивили Хэтча.
— А почему он решил остаться? — поинтересовался Малин.
— Ну, наверное, ему здесь понравилось. Ты же знаешь, как это бывает.
Бад замолчал и занялся хвостом.
Хэтч посмотрел на Клея, который закончил разговаривать со Стритером. Пока Малин с любопытством рассматривал его умное лицо, тот неожиданно поднял голову и встретился с ним глазами. Хэтч смущенно отвернулся к Баду Роуэллу, но обнаружил, что тот ушел за новой порцией. Краем глаза Хэтч заметил, что священник встал из-за стола и подходит к нему.
— Малин Хэтч? — спросил он и протянул руку. — Я преподобный Клей.
— Рад познакомиться с вами, преподобный отец.
Хэтч встал и пожал холодную вялую руку. Клей поколебался пару мгновений, а затем показал на пустой стул.
— Можно, я здесь сяду?
— Если Бад не будет против, я не возражаю, — ответил Хэтч.
Священник неловко пристроил свое тощее тело на маленький стул, причем его острые колени оказались почти на одном уровне со столом, и устремил острый взгляд на Хэтча.
— Я видел, что происходит на острове Рэггид, — тихо сказал он. — И слышал. Грохот, лязг, шум днем и ночью.
— Думаю, мы в чем-то похожи на почту, — заявил Хэтч, стараясь, чтобы голос звучал весело, и не понимая, куда ведет преподобный. — Никогда не спим.
Если его ответ и показался Клею остроумным, священник этого не показал.
— Экспедиция, наверное, стоит немалых денег, — сказал он и вопросительно приподнял брови.
— У нас надежные инвесторы, — ответил Хэтч.
— Инвесторы, — повторил Клей. — Это когда кто-то дает вам десять долларов и рассчитывает, что вы вернете ему двадцать.
— Можно и так сказать.
— Мой отец тоже любил деньги, — кивнув, заметил Клей. — Правда, счастья они ему не принесли, да и жизнь не продлили. Когда он умер, я унаследовал его акции и ценные бумаги. Бухгалтер называет их «портфель». Взглянув на бумаги, я обнаружил табачные компании и горнодобывающие, которые разрушают высокие горы, а также компании, торгующие древесиной и, следовательно, уничтожающие первозданные леса.
За время своей короткой речи он не сводил глаз с Хэтча.
— Понятно, — сказал тот наконец.
— Мой отец давал деньги людям, рассчитывая, что вернут ему вдвое больше. Так и случилось. Он получил в два, три, четыре раза больше. И вот все эти аморальные деньги стали моими.
Хэтч кивнул.
Клей опустил голову и заговорил тише:
— Могу ли я спросить, сколько — точно — вы и ваши инвесторы надеетесь получить в случае удачи вашего предприятия?
То, как священник произнес слово «сколько», насторожило Хэтча, но он понимал, что не ответить было бы ошибкой.
— Число получилось семизначное, — сказал он.
Клей медленно кивнул.
— Я прямой человек, — начал он. — И не умею вести пустопорожние разговоры. Мне так и не удалось научиться красиво выражаться, поэтому скажу, как могу. Мне совсем не нравятся ваши поиски сокровищ.
— Мне очень жаль, — ответил Хэтч.
Клей заморгал и уставился на него.
— Мне совсем не нравится, что в нашем городе появилось столько чужих людей, которые швыряют деньгами направо и налево.
С самого начала Хэтч готовился к таким высказываниям и теперь, услышав слова священника, почувствовал удивительное спокойствие.
— Я не уверен, что остальные горожане разделяют ваше презрение к деньгам, — спокойно проговорил он. — Многие из них всю свою жизнь были бедны. И не имели возможности выбрать нищету — в отличие от вас.
Лицо Клея напряглось, и Хэтч понял, что затронул больное место.
— Деньги вовсе не являются панацеей от всех бед, как думают люди, — продолжал священник. — Вам это известно не хуже, чем мне. У тех, кто живет в Стормхейвене, есть достоинство. Деньги разрушат наш город. Они уничтожат промысел ловли омаров, уничтожат мир и покой, они уничтожат все. А самые бедные из горожан все равно не увидят никаких денег. Их столкнет с дороги развитие. Прогресс.
Хэтч не ответил. С одной стороны, он понимал Клея. Будет очень печально, если Стормхейвен превратится в один из сверхразвитых курортных городов, где на все запредельные цены, вроде Бутбэя, расположенного дальше по побережью. Впрочем, это казалось ему маловероятным, вне зависимости от того, добьется «Таласса» успеха или нет.
— Мне нечего вам сказать, — проговорил он. — Мы закончим через пару недель.
— Сколько времени займет экспедиция, не имеет никакого значения, — ответил Клей, и в его голосе появились суровые нотки. — Важно, что вами движет. Охота за сокровищами — это алчность в чистом виде. Один человек уже лишился ног. Ничего хорошего у вас не выйдет. Остров Рэггид — плохое место, если хотите, проклятое. Я не суеверен, но Бог наказывает тех, у кого нечистые мотивы.
Неожиданно Хэтч почувствовал, что спокойствие уступает место гневу. Наш город? Нечистые мотивы?
— Если бы вы выросли в этом городе, вы бы знали, что мной движет, — сердито ответил он. — Вам не стоит брать на себя смелость судить о моих мотивах.
— Я ничего на себя не беру, — проговорил Клей, и его тощее тело напряглось, точно пружина. — Я знаю. Да, я вырос не в этом городе, но зато я знаю, что хорошо для него. Всех здесь соблазнила охота за сокровищами и обещание легких денег. Но только не меня, клянусь Господом Богом, только не меня. И я намерен защитить Стормхейвен. Защитить его от вас и от него самого.
— Преподобный Клей, мне представляется, что вам стоит перечитать Библию, прежде чем швырять подобные обвинения: не судите, да не судимы будете.
Неожиданно Хэтч сообразил, что кричит, а голос его дрожит от гнева. За окружающими столиками воцарилась тишина, люди упорно не поднимали глаз, глядя в свои тарелки. Он быстро встал, прошел мимо молчаливого, бледного Клея и направился через луг к темным руинам форта.
В форте было темно, холодно и сыро. Ласточки резвились внутри гранитной башни, проносясь, как пули, в солнечных лучах, которые проникали внутрь сквозь древние бойницы.
