— Комиссар Мегрэ.
— Из какого района?
— Из уголовной полиции.
— Вы ищете молодого человека по имени Алэн? Его здесь нет. Обыщите номер, может быть, вас это убедит.
— Это он вас ищет.
— Почему?
— Именно это я и хотел узнать у вас.
На этот раз она поднялась, и он увидел, что она почти одного с ним роста. На ней был пеньюар из плотного шелка цвета сомон, который подчеркивал стройность ее хорошо сохранившейся фигуры. Она подошла к столику, взяла сигарету, закурила и позвонила метрдотелю. Он подумал, что она собирается выставить его вон. Но когда появился официант, она только сказала: «Шотландский без льда. И стакан воды».
Когда дверь закрылась, она обернулась к комиссару.
— Мне нечего больше вам сказать. Сожалею.
— Возможно. Но Лагранж — ваш друг.
Она покачала головой, как человек, который испытывает жалость к собеседнику.
— Послушайте, мосье комиссар, не знаю, зачем вы сюда приехали, но сейчас вы просто теряете время. По-видимому, произошла ошибка.
— Вас зовут Жанна Дебюль?
— Да, это мое имя. Вам показать паспорт?
Он отрицательно качнул головой.
— Барон Лагранж систематически навещает вас в вашей квартире на бульваре Ришар-Валлас, а до этого, конечно, бывал у вас на улице Нотр-Дам де Лоретт.
— Я вижу, вы хорошо осведомлены. Объясните мне теперь, почему тот факт, что я была знакома с Лагранжем, заставляет вас преследовать меня в Лондоне?
— Андре Дельтель умер!
— Вы говорите о депутате?
— Он тоже был вашим другом?
— По-моему, я его ни разу не встречала. Я слышала много разговоров о нем, впрочем, как и все во время выборов. Возможно, я и видела его в каком-нибудь ресторане или ночном кабаре.
— Он убит.
— Судя по его манере заниматься политикой, он, наверное, имел много врагов.
— Убийство было совершено в квартире Франсуа Лагранжа.
В дверь постучали. Вошел официант, неся на подносе виски.
Она выпила полную стопку, как человек, привыкший выпивать каждый день, затем налила вторую и села на диван со стаканом в руке, запахнув полы своего пеньюара.
— И это все? — спросила она.
— Алэн Лагранж, его сын, раздобыл револьвер и патроны. Он был в вашем доме за полчаса до вашего поспешного отъезда.
— Повторите, как вы сказали.
— По-спеш-но-го.
— Вы, по-видимому, уверены, что еще накануне я не собиралась ехать в Лондон?
— Вы никому об этом не сообщили.
— А вы сообщаете своей горничной о ваших планах? Вероятно, вы расспрашивали Жоржетту.
— Неважно. Алэн был в вашем доме.
— Мне об этом не доложили. И я не слышала звонка.
— Потому что на лестнице его догнала консьержка, и он вернулся.
— Он сказал консьержке, что идет ко мне?
— Алэн ничего не сказал.
— Вы это серьезно говорите, комиссар? Неужели вы проделали такое путешествие, чтобы рассказать мне весь этот вздор?
— Вам позвонил барон.
— В самом деле?
— Он рассказал вам о том, что произошло. А может быть, вы уже были в курсе?
Ему было жарко. А она была неуловимая, совершенно спокойная, подтянутая. Время от времени она делала глоток виски, не думая предложить ему выпить и не предлагая ему сесть. Он стоял, чувствуя себя большим, неловким.
— Лагранж арестован.
— Это его дело и ваше, не так ли? А что он говорит?
— Он пытается доказать, что он сумасшедший.
— Он всегда был слегка сумасшедшим.
— И тем не менее он был вашим другом?
— Нет, комиссар. Поберегите ваше остроумие. Вы не заставите меня говорить по той простой причине, что мне нечего сказать. Если вы посмотрите мой паспорт, то увидите: мне приходится иногда проводить несколько дней в Лондоне. И всегда в этом отеле. Вам могут подтвердить в администрации. Что ж касается этого бедняка Лагранжа, то я знаю его уже многие годы.
— При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
— Это вас не касается. Но тем не менее могу вам признаться, что обстоятельства были самые банальные, обычная встреча мужчины и женщины.
— Он был вашим любовником?
— Вы необычайно деликатны.
— Но он был вашим любовником?
— Предположим, что был один вечер, может быть, неделю или даже целый месяц. Но ведь с тех пор прошло двенадцать-пятнадцать лег.
— Вы остались друзьями?
— А по-вашему, мы должны были переругаться или подраться?
— У вас с ним были общие дела?
Она улыбнулась.
— Какие дела, боже мой? Разве вы не знаете, что все дела, о которых разглагольствовал этот старый колпак, существовали только в его воображении? Вы даже не потрудились выяснить, что он собой представляет? Зайдите к «Фуке», «Максиму», в любой бар на Елисейских полях, и вас там просветят на этот счет. Для этого не стоило ехать на пароходе или лететь в самолете.
— Вы давали ему деньги?
— Разве это преступление?
— Много?
— Вы замечаете, как я терпелива? Еще четверть часа тому назад я могла выставить вас за дверь, потому что вы не имеете никакого права находиться здесь и задавать мне вопросы. И все же я последний раз повторяю, вы идете по неверному пути. Да, когда-то я знала барона Лагранжа, еще в те времена, когда он был представительным мужчиной и производил впечатление. Позже я встретила его на Елисейских полях, и он поступил со мной так же, как со всеми остальными.
— То есть?
— Занимал у меня деньги. Наведите справки. Это человек, которому всегда не хватает несколько сотен тысяч франков, чтобы начать какое-то удивительное дело и разбогатеть в течение нескольких дней. Это означает, что у него нечем заплатить за аперитив, который он пьет, или за билет в метро, чтобы вернуться домой. И я поступала, как все — давала ему в долг.
— И он преследовал вас даже дома?
— Разговор окончен.
— Тем не менее его сын разыскивает вас.
— Я его никогда не видела.
— Он в Лондоне, приехал ночью.
— Здесь, в этом отеле?
Первый раз в ее голосе прозвучали беспокойство и неуверенность.
— Нет.
Он остановился. Надо было выбирать между двумя решениями. Он выбрал то, которое считал лучшим.
— В отеле «Жильмор», напротив вокзала Виктория.
— Как вы можете утверждать, что он разыскивает именно меня?
— Потому что с сегодняшнего утра он уже был во многих отелях и спрашивал вас. Он идет по алфавиту, меньше чем через час он будет здесь.
— Ну вот, тогда мы и узнаем, что ему от меня надо, не так ли?
Ее голос слегка дрожал.
— Он вооружен.
Она пожала плечами, встала и взглянула на дверь.
— Я думаю, что мне надо вас поблагодарить за то, что вы меня оберегаете?
