Противостоянии. И все знали об этом. И светлые и темные. Все. И я тоже знал и понимал, что все, что я делаю в данный момент жизни – я делаю для Бога. И не жду награды или одобрения от небес, все что я хочу – знать, что я не накосячил, все, что я хочу – знать, что я хотя бы немного помог общему делу. Вот и все, вот и все. Так просто и так сложно. Многознание утяжеляет голову. Вера внутри делает душу легкой. Ты оперируешь всеми знаниями мира, и ты точно знаешь, что это не твоя заслуга, что ты получил их. Ты точно знаешь, что твои таланты и достижения – не твоя заслуга. Твоя гордыня спокойно спит на камне, свернувшись клубком. Ты знаешь, что все самое лучшее в тебе – от Бога, и все самое худшее – от тебя. Бесспорно, все грехи, которые человек приобретает с годами – исключительно его инициатива. Все добродетели его души – исключительно заслуга Бога.
Я смотрел на Эйфелеву башню, а Эйфелева башня смотрела на меня. Не было ответов, как ни пыжься, их не было. Я все так же не мог найти третий кусок артефакта, в глазах темных я, наверное, был тотальным невезучим. Но мне было плевать. Что делает типичный турист, когда насмотрится на Эйфелеву башню? Правильно, идет есть круассан и пить кофе. А что? Чем я хуже этих зевак в поддельных псевдо французских беретиках, купленных на Монмартре? Да ничем! Я все могу. Щас вот пойду и сожру самый большой круассан, какой найду! А потом… А потом…А потом пойду кататься на корабликах прямо по Сене, возможно, горланя русские песни. «Ииииии снова седаййяяаа нооочь!..И только ей доверяю ййааа!…» И никто мне ничего не сделает. Я турист! Я турист! Я такой же как все! Я сделан из мяса и костей, где там ваши все развлечения, а ну –ка подайте мне к моему столу: я буду наслаждаться. «В конце то концов,– подумал я,– что я, не заслужил одного маленького круассанчика? Малюююуусенького. Почему я должен торчать в местах скопления народа и ждать незнамо чего?» Ничего так не выматывает, как ожидание. Ничто так не убивает, как состояние, когда ты изо дня в день ждешь непонятно чего. Я сел в самое инстаграммное* кафе (*Экстремистская организация, запрещенная в РФ), для тех самых чик, которые выкладывают кофе с круассаном с видом на Эйфелеву башню, типа: «Завидуйте все! Я в Париже!» Я чувствовал себя замшелым пнем среди всех этих разноцветных бабочек, адептов Инсты, делающих бесконечные селфи. Я смотрел на капучино, пенка крутилась по часовой стрелке, не припомню, чтобы я когда-нибудь до этого размешивал капучино в кофейнях. Просто обычно мне приносят с каким то дивным рисунком: листочки там, сердечки, еще какая-нибудь милота. Бывало что даже и фоткаю, выпиваю и никогда не порчу шедевр ложкой. Но сегодня, в сердце Парижа мне принесли на пенке нарисованного Джокера. Черная метка от темных. Быстро подсуетились, однако. Я возмутился, спросил у кучки худющих официантов у стойки, кто это сделал, кто решил, что он должен нравиться людям. Официанты начали оправдываться и предложить заменить кофе, мне стало стыдно, я смутился и просто размешал все это ложкой. Нервы никуда. Старею, что ли?
Вонзил свои зубы в круассан, он оказался свежим. Кроме Джокера, ничто мне не омрачало этот вечер. Я знал, что светлые ждали, я знал, что темные ждали, и воздух вокруг наполнился напряженным ожиданием, но что я мог сделать? Взять плакат и бегать по Парижу: «Отдай, сука, кусок короны»? Конечно же, если сработала моя хваленая интуиция или наши бы подали какой-то знак, все это было бы в миллион раз легче. Но Вселенная молчала. И наши тоже. Затаились, воины света. Сидят в засаде. Эх. Я почти допил кофе с черной меткой Джокера и находился в межвременном пространстве наслаждения вкусной едой, как вдруг меня окликнули. Примерно 90-летний старик в тельняшке с седой бородой пристально смотрел на меня. Он выглядел как капитан какого-то парусника, как будто пыль веков не коснулась его и на дворе сейчас был примерно 18 век и он намеревался выйти из порта на своем корабле чтобы победить всех местных пиратов. Его глаза цвета морской волны смотрели на меня насквозь. Я был пронзен его взглядом, казалось, он как раз пересчитывает мои грехи, совершенные и не совершенные в этой жизни. Я встал из –за столика и подошел к нему. Старик даже не шелохнулся. Я понял, что он слаб голосом и просто ждет, пока я наклонюсь к нему. Я согнулся как знак вопроса и тогда я услышал шепот, похожий на шелест ив: «Ищешь то, чего не хватает на твоей голове?– я судорожно закивал головой. Тогда приходи в полночь к Собору Парижской Богоматери сегодня». Я начал было что то говорить, но в этот момент раздался визг, и я буквально на долю секунды повернулся на очередную инстаграммную* дуру(*Экстремистская организация, запрещенная в РФ) , которая до того довертелась со своей селфи палкой, что опрокинула кофе себе на белую рубашку. Я повернулся обратно, чтобы договорить, но старик исчез, растворился в толпе. Я не мог поверить глазам. Его не было! Можно предположить, что, в силу его возраста, скорость его передвижения была крайне небыстрой, но тогда, позвольте спросить, куда же он делся за буквально две секунды? Ох, как я не любил все эти извечные загадки! Ну что ж, мне назначили встречу. Да еще и в полночь – знаковое время и для темных и для светлых. Волшебное время, когда одни сутки сменяют другие. Одни в это время колдуют, другие молятся. И конец колдующих быстр, ужасен и незавиден. Никакие фантики- бумажки денежных купюр не спасут от вечного огня. Я вернулся за столик и допил кофе под неодобрительные взгляды официантов. Еще бы, на их лицах читалось: «Поел – освободи столик». Бизнес в центре Парижа у ребят шел бойко, и, разумеется, такой клиент как я, который за час съел только круассан и выпил кофе, был им в тягость. Я привык быть гоним. Спасибо, что взашей не прогнали. «Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин 15:20), – я всегда помнил об этом.
Я пошел в парк, немного побродить и успокоить свои мысли. На площади Согласия мой взгляд не мог не остановиться на Луксорском обелиске. Он привлекает все взгляды всех людей на этой площади, являясь энергетическим центром всей Франции. Я почувствовал
