К полудню дождь внезапно прекратился, как будто закрыли кран. Но еще несколько минут вода с шумом водопада бежала со стволов деревьев, а потом, приглушая все вокруг, падала каплями с листьев, образуя в воздухе туманную дымку.
— Мухи вернулись, — заметила Сэлли и хлопнула себя по руке.
— Jejenes. Черные мухи, — объяснил дон Альфонсо и, раскурив трубку, окутал себя густым облаком дыма. — Отхватывают от людей целые куски мяса. Рождены дыханием самого дьявола после того, как он всю ночь пил несвежую агуардьенте.
По временам путь преграждали свисавшие над водой ветви лиан и воздушные корни, которые образовывали доходящий до самой поверхности воды живой занавес. Пинго оставался на носу и прорубал дорогу мачете, а Чори отталкивался сзади шестом. Каждый удар тесака распугивал древесных лягушек, насекомых и других тварей — они прыгали в реку и устраивали пиршество пираньям. Поверхность тут же вскипала и начинала бешено бурлить, где под воду уходило злополучное существо. Пинго напрягал могучие мышцы и рубил направо и налево, швыряя в реку куски лиан и висящие над водой цветы. В одной особенно узкой протоке он взмахнул мачете и вдруг закричал:
— Heculu!
— Avispa! Осы! — подхватил дон Альфонсо, пригнулся и закрыл руками голову. — Не двигайтесь.
Из листвы вынырнуло небольшое черное облако. Том тоже скрючился и уткнулся лицом в ладони. Его несколько раз больно куснули в спину.
— Только не бейте их, а то они совершенно взбесятся! — закричал старый индеец.
Путешественникам не оставалось ничего иного, как ждать, когда осы перестанут их жалить. Насекомые исчезли также внезапно, как и появились, и Сэлли принялась лечить укусы собранным ею целебным соком. Каноэ поплыло дальше.
Примерно в полдень в кронах над головой послышался странный звук: какое-то сосание и причмокивание, словно целая толпа ребятишек набила рты леденцами и наслаждалась их вкусом — только несравненно громче. Этот звук сопровождался шелестом в ветвях, и в какой-то момент даже показалось, что налетел ураган. В листве мелькали темные тени.
Чори оставил шест, и в его руках появились маленький лук и стрела. Индеец натянул тетиву и прицелился вверх.
— Mono chucuto, — прошептал дон Альфонсо Тому, но тот не успел ответить. Чори выстрелил, и над головами показалась еще живая черная обезьяна. Как она ни хваталась и ни цеплялась за деревья, все равно неуклонно скользила вниз сквозь листву и наконец упала в воду в пяти футах от лодки. Чори потянулся и выхватил из реки ком шерсти, прежде чем поверхность вокруг забурлила, и все поняли, что, кроме индейца, тут были и другие охотники.
— Ehi! Ehi! — широко улыбнулся Чори. — Uakaris!
— Их здесь двое! — взволнованно воскликнул дон Альфонсо. — Смотри, Томасино, какой удачный выстрел: мать и детеныш.
Детеныш в страхе кричал и все еще цеплялся за шерсть матери.
— Обезьяна? Вы убили обезьяну? — возмутилась Сэлли.
— Да, целительница. Представляете, как нам повезло?
— Повезло? Но это же ужасно! — Лицо старого индейца потухло.
— Вы не любите обезьян? Если их мозг поджаривать прямо в черепе, получается очень вкусное кушанье.
— Мы не едим обезьян!
— Почему?
— Это… почти каннибализм. — Девушка повернулась к Тому: — И вы позволили ему в нее стрелять?
— Я никому ничего не позволял, — ответил он.
А Чори так и не понял, о чем шла речь, и по-прежнему светился гордой улыбкой. Он швырнул обезьяну на дно каноэ, и глаза убитого животного обратились на людей. Они уже затуманились, язык вывалился изо рта. Малыш наконец отлепился от матери и громко вопил, закрывая голову лапами.
— Ehi! Ehi! — повторил Чори и поднял мачете, собираясь нанести смертельный удар.
— Нет! — Том быстро взял детеныша на руки. Маленькая обезьянка тут же успокоилась и перестала плакать. А индеец от удивления застыл с поднятым мачете.
Дон Альфонсо подался вперед:
— Я не очень понимаю, почему вы толкуете о каннибализме?
— Мы считаем, что обезьяны — почти люди.
Старый индеец повернулся к Чори и начал объяснять. Тот перестал улыбаться, и у него на лице появилось растерянное выражение.
— Не знал, что в Северной Америке обезьяна считается священным животным, — продолжал дон Альфонсо. — Это правда, они похожи на людей. Вот только Бог вместо ног приделал им руки. Извините, я не знал, иначе не позволил бы ее убивать. — Он что-то резко бросил Чори. Каноэ двинулось дальше, а дон Альфонсо швырнул мертвую обезьяну за борт, и она немедленно исчезла в бурлящем водовороте.
Том почувствовал, что детеныш все крепче прижимается к нему и тянет лапу. Он вгляделся в черную мордашку. Обезьянка была совсем маленькой — ростом всего восемь дюймов и весила не больше трех-четырех фунтов. У нее была мягкая, короткая шерсть, карие глазки, маленькие, как у людей, уши и розовый нос. А пальцы на руках были не толще зубочисток.
Том заметил, что Сэлли смотрит на него и улыбается:
— Обзавелись новым дружком?
— Ну уж нет!
— А вот и да!
Обезьянка оправилась от испуга, поднялась по руке Тома и принялась тыкаться ему в грудь. Черные ручонки копались и шарили в складках одежды, а губы при этом издавали чмокающий звук.
— Она вас чистит. Ищет вшей, — заметила Сэлли.
— Надеюсь, останется разочарована, — отозвался Бродбент.
— Думает, что вы ее мать, — вступил в разговор дон Альфонсо.
— Как вы можете есть таких красивых существ? — возмутилась девушка.
— В джунглях, целительница, любое существо красиво, — пожал плечами старый индеец.
Том чувствовал сквозь рубашку щекочущие прикосновения. Цепляясь за пуговицы, обезьянка поднялась к клапану огромного, тропического покроя, кармана и нырнула внутрь. Устроилась в кармане, сложила лапки и, слегка задрав нос, поводила вокруг глазами.
Сэлли захлопала в ладоши и рассмеялась:
— Том, она вас полюбила!
— А что они едят? — повернулся тот к дону Альфонсо.
— Все. Насекомых, листья, личинок. У вас не возникнет проблем с кормежкой вашего нового приятеля.
— А кто сказал, что это я должен за него отвечать?
— Детеныш выбрал вас, поэтому теперь вы принадлежите ему.
Обезьянка высовывалась из кармана и, словно самая главная, озирала владения.
— Ах ты, волосатик, — сказала по-английски Сэлли.
— Волосатик. Так мы его и назовем.
Ближе к вечеру, когда они оказались в особенно извилистой протоке, дон Альфонсо приказал остановиться и минут десять изучал воду: пробовал на вкус, плевал жеваные бумажные шарики и наблюдал, как они опускаются ко дну. Затем разогнулся.
— У нас проблема.
— Мы заблудились? — забеспокоился Том.
— Нет, это они заблудились.
— Кто?
— Один из ваших братьев. Свернул здесь налево к Пласа-Негро — Черной площади, гнилому сердцу болота, где обитают демоны.
