Ненависть, ужас и безысходность гнали Куция все дальше. Капризы взрывной волны причудливы. В одном месте он снова заметил гладкую стену с дырами окон и бесформенными пятнами. Подойдя ближе, Куций различил груду железного лома, вдавленного в стену.
Он видел перед собой остатки пароката, проезжавшего здесь во время взрыва.
Рядом на оплавленном камне были различимы светлые пятна, отдаленно напоминавшие фигуры фаэтов.
Куций передернул плечами: «Белые тени прохожих!» Сами прохожие испарились от немыслимого жара, а на месте их теней, упавших от звезды, вспыхнувшей на месте взрыва, стена менее оплавлена — на ней более светлые силуэты тех, кто еще недавно жил…
Куций не выдержал. Он побежал обратно. Под ноги ему попался камень и покатился по хрустящему шлаку мостовой. Разбитая банка с чем-то съедобным! Он поднял ее. Внутри оказался уголь. Небывалый жар обуглил все ее содержимое, превратив в черную слитную массу.
Куцию хотелось добраться до центральных кварталов. Но он уже знал, что увидит там: тени на стенах, если камни не свалены в бесформенные кучи, и валы, валы щебня…
И тогда Куций принял решение. Пережитое помутило его сознание. Ни один фаэт в здравом рассудке не решился бы выполнять сумасбродный, зародившийся в его воспаленном мозгу план, Куций знал, что обречен — смертоносные лучи давно уже пронизали его тело. Скоро это скажется. Времени оставалось совсем немного. Надежды выжить — никакой! Да и не было охоты жить среди мертвецов.
Однако он считал себя обязанным выполнить последний долг.
С присущим ему упорством он пошел назад через груды щебня, чтобы выйти к Великому Берегу, где океанская волна еще так недавно свела Аве и Маду.
Чем дальше от места взрыва, тем больше было надежды найти что-нибудь съестное. Домашняя ящерица с обугленной кожей лежала под стеной совсем так, как трупы Нептов. Ласковая, быстрая, ловкая ящерица была, конечно, общей любимицей в погибшей семье.
Куций горько усмехнулся. Сверхофицер Охраны Крови встретил его на корабле, обозвав пожирателем падали. Думал ли он, что окажется прав?
Только ночью добрался Куций до Храма Вечности, вернее до горы камней, лежавших на его месте. Если причиной взрыва был его «горб», то в воронке можно отыскать вход в подземелье.
Куций был уверен, что энергосистема выведена из строя и автоматы дверей не действуют.
Он оказался прав в одном и ошибался в другом.
Только утром удалось ему отыскать вход в глубинный коридор, где произошел взрыв. Галерея была менее завалена камнями, чем все вокруг, поскольку газы вырвались из нее, как из ствола орудия.
Исступленная воля Куция помогла ему откопать этот вход в подземелье, где он был «убит» Яром Альтом.
Став прежним Куцием, разведчик крался вдоль стен, освещая путь карманным фонариком. Но вдруг яркий свет зажегся сам собой. Это и обрадовало Куция Мерка и вместе с тем испугало. Если энергопитание глубинных помещений действует, ему не пройти сквозь закрытые стены. Но диктатор Яр Юпи жив! Он продолжает слать на Даньджаб торпеды распада. Куций Мерк не имел права отступать.
Глухая стена встала перед ним. Когда Куций выползал отсюда наружу, стены были раздвинуты, значит, это другой путь, очевидно ведущий в глубинное Логово диктатора.
Тщетно пытался Куций Мерк раздвинуть стены, протискивая в щель подобранный им наверху кусок металла.
Холодный пот выступил у него на лбу. Он не мог отступить, не мог! И он вперил полный ненависти взор в спиральный орнамент проклятой стены.
И стена раздвинулась.
Куций был искушен в технике автоматов, запоминающих биотоки мозга. Он сразу понял, что они программировались на особенно яркую черту характера избранных фаэтов. Для самого Яра Юпи, которому, конечно, должны были повиноваться все автоматы, такой подавляющей все остальные чертой была НЕНАВИСТЬ. Ей подчинялись и Кровные Двери, настроенные и на доброту Мады и ее няни. Но у Куция сейчас ненависть, видимо, не уступала диктаторской. Вот автоматы Логова и сработали.
Куций побежал по освещенному коридору. Всякий раз, когда стена преграждала ему путь, ненавидящий взгляд Куция раздвигал ее.
После крутого спуска коридор делал поворот, выходя в просторное помещение, напоминавшее дворцовый зал со сводчатым потолком. В нем не было никакой мебели, кроме высокого шкафа со светящимися вертикальными прорезями.
Навстречу ринулись два огромных робота с кубическими головами и многосуставными щупальцами.
Куций догадался, что он у цели. Бункер диктатора!
Ненависть делала Куция Мерка непобедимым. Он сам бросился навстречу роботам, приказывая им следовать за собой. И роботы повиновались, запрограммированные на подчинение главному чувству диктатора.
Куций Мерк остановился перед шкафом-секретарем, не допуская мысли, что тот может ослушаться.
— Открыть дверь в кабинет! — приказал он, вперив взгляд в светящиеся щели машины.
Техника фаэтов была столь совершенна, что улавливала их настроения. Эта высота развития оказалась и ее уязвимой стороной.
Шкаф-секретарь, сделанный в Даньджабе, был всего лишь машиной, всегда послушной воле своего владельца, диктатора Властьмании. Эту волю он узнал теперь в Куции и подчинился ей.
Дверь в кабинет Яра Юпи открылась. Яр Юпи вскочил из-за стола и перепуганно уставился на коренастого незнакомца с шеей борца и усмехающимся лицом.
— Кто ты? — крикнул диктатор и весь передернулся.
— Судья, — холодно ответил Куций, наступая на диктатора.
Если бы Яр Юпи не боялся так панически живых фаэтов, удалив их от себя, план Куция был бы невыполним. Но сейчас все получилось так, что Куций оказался с диктатором лицом к лицу.
Осипшим от страха голосом Яр Юпи закричал:
— Роботы! Роботы охраны!
Роботы вбежали, готовые к действиям.
— Скрутите ему руки, — с ненавистью приказал им не диктатор, а Куций Мерк.
Яр Юпи негодовал, лягался, визжал, приказывая роботам подчиниться ему, но в его излучении мозга преобладал страх, а не знакомая роботам ненависть.
Роботы бездумно скрутили диктатору руки.
— Ты величайший преступник всех времен! — возвестил Куций Мерк, встав перед связанным диктатором. Он считал себя единственным уцелевшим, действующим от имени всех погибших. — Во мне — ненависть всех жертв твоего преступного ученья, целью которого ты сделал уничтожение, а смыслом — ненависть. Но есть ненависть еще большая, чем твоя. Эту ненависть я обрушиваю на тебя от ИМЕНИ ИСТОРИИ РАЗУМА!
— Молю о пощаде, — заныл диктатор Яр Юпи. — На Фаэне мало осталось в живых. Я буду скромно трудиться, как последний круглоголовый, признаю Учение Справедливости, стану разводить цветы. Ты взгляни только, какая у меня выведена красота! Подойдем к нише, познаем вместе аромат этих цветов.
