— Телекинез, — грозно прошептал я. — Мысль перелистывает страницы.
Смитс или Смэтс поперхнулся, съежился и молча пересел со своей стопочкой книг за другой стол. Он не любил чудес.
А я, уже все понявший и внутренне давно подчинившийся, продолжал фиксировать глазами-объективами каждую перевернутую страницу. Они методично шелестели, щекоча приближенные к ним для видимости подушечки пальцев. Три часа автоматической бездумной работы, тысячи моментальных снимков в подсознательной памяти — и никакого следа в памяти сознательной. Короче говоря, с моей помощью Орля выучил английский язык и собрал всю информацию о нашем мире, втиснутую в строй томов Британской энциклопедии. Я вспомнил разговор во сне со своим отражением в зеркале: «Мне нужны твои глаза, чтобы видеть то, что ты видишь, твои уши, чтобы слышать то, что ты слышишь, и твоя кожа, чтобы ощущать тепло или холод прикосновения. Мне нужен твой мозг, чтобы восхищаться тем, что тебя восхищает, страшиться того, что страшит тебя, и удивляться тому, что тебя удивляет». Я дал ему и язык, и глаза, и мозг.
И даже уходя из библиотеки и потирая уставшую поясницу, я все еще не был свободен. Новый приказ побуждал меня найти Вэла и Сузи, вернее, одну Сузи с непонятным и для нее и для меня требованием. Непонятным и даже невероятным оно прозвучало лишь в момент оглашения, до этого я знал только то, что должен увидеть Сузи. Мне повезло: я нашел ее на скамейке у дверей ее факультета, она просматривала записи лабораторных работ.
— Срочное дело, Сузи, — сказал я, не здороваясь. Какое дело, я еще не знал.
— Монти? — удивилась она. — Где это вы скитались? Вас ищет Вэл, а Доуни отменил проверку курсовых работ из-за вашей неявки.
— Напишите мне список наиболее важных работ по ядерной физике и физике высоких энергии. Сейчас же, здесь, — сказал кто-то во мне моим голосом.
Даже чудеса Орля так не удивили Сузи, как мое требование.
— Зачем вам, Монти? — спросила она меня почему-то шепотом.
— Не знаю, только это необходимо. Возьмите блокнот и перечислите то, что у нас есть в библиотеке.
— И все-таки я не понимаю — зачем?
— И я не понимаю. Но вы должны сделать это, Сузи. И скорее. Это — не я.
Моя бессвязная речь заставила ее подчиниться, но не устранила недоумения. С не меньшим недоумением встретили меня и в библиотеке. Специалист по английскому Ренессансу и вдруг бросается в дебри элементарных частиц. Почти уникальный случай в пашей университетской среде, где нет больших невежд, чем специалисты вне своих узких областей знания. Но даже узаконенному невежде книжки все-таки выдали. И я листал их еще два часа, ничего не понимая и не запоминая. Кто-то читал и запоминал их вместо меня.
Самим собой я стал только на улице, по в каком качестве! Выжатым лимоном, выкипевшим чайником, выкуренным окурком — с чем хотите сравнивайте эту душевную пустоту и равнодушие ко всему на свете. Я пошел прямо домой, побуждаемый единственным желанием, которое у меня осталось, — возместить пропущенные ленч и обед. И даже не удивился, найдя уже готовый обед на столе: об этом позаботились Сузи и Вэл, терпеливо ожидавшие меня с благословения Розалии Соммерфилд.
— Дай ему виски, — сказал Вэл Сузи, — скорее встряхнется.
Я выпил.
— Говорить можешь?
— Пусть поест сначала.
Я молча проглотил остывшие сосиски с горчицей и запил пивом. В голове зашумело, но вакуум исчез, вернее, наполнился радостным сознанием того, что я — это я и действую по собственному разумению и помыслам. Желание говорить переполняло меня и выплеснулось сразу, без допроса. Я рассказал все: о перелистанных газетах, словаре, Британской энциклопедии и ядерной физике.
— Листал, не читая? — переспросил Вэл.
— Читал Орля. Я был выключен.
— Зачем, понятно. Изучал язык, постигая смысл выражаемых им понятий, и наконец выбрал заинтересовавший его объект информации. Значит наш Невидимка проходит по ведомству Сузи.
— Если его мысль, — задумалась Сузи, — находится на уровне человеческой…
— Или выше, — подсказал Вэл.
— …или выше, то он несомненно знает, что мышление происходит на уровне элементарных частиц. Для контакта с человеком…
— А ты уверена, что он ищет контакта?
— Судя по его действиям — безусловно. Все его чудеса — это стремление познать наш мир.
— Разве обязателен для этого прямой контакт с человеком? Мозг Монти он уже изучил, во всяком случае может диктовать ему что угодно Датчиками его он воспользовался, узнал, что его интересует. Изучение же окружающего нас материального мира, по-видимому, возможно для него и без участия человека: удольфские чудеса это подтверждают. Так почему же думать, что он ищет контактов? В принципе могут быть цивилизации, так называемые замкнутые, которых не интересуют никакие контакты.
— Не верю, не могу верить, — решительно возразила Сузи. — Зачем изучать наш язык, если можно проникнуть в мозг и запросто снять весь накопленный им запас информации? И обрати внимание: Орля оставил Монти, когда тот выдохся, когда дальнейшая перекачка информации уже грозила необратимыми изменениями мозговых клеток. Значит, у Орля цель. Или Монти и в дальнейшем будет служить только проводником информации, или с ним потом вступят в прямой контакт.
— Может быть, ты и права, — неуверенно согласился Вэл, — поживем — увидим.
— Что увидим? — рассердился я. — Как переворачиваются страницы без участия пальцев, как превращают в робота бакалавра литературы, как закипает молоко без огня и как замерзает вода в комнате летом? Так объясните же роботу, почему это чудовище при его интересе к ядерной физике избрало для своих экспериментов меня, а не Сузи?
— Так ведь не в нее, а в тебя ударила зеленая молния. Тогда у Доуни…
— Молния не живое существо.
— А ты видел, как выглядят живые существа в других звездных системах и других галактиках? Может быть, это форма газообразной или энергетической жизни. Другой путь эволюции — другие формы разума.
Сузи закрыла лицо руками.
— Мне страшно, мальчики, — повторила она. — А вдруг это враждебный нам разум?
Все замолчали.
— А что мы можем предпринять? — вздохнул Вэл. — Какие у человека средства против чужого разума, ощутимого, но невидимого, властного над материей, но не материального? Поджечь дом, как в рассказе у Мопассана? Но это поступок сумасшедшего, да и наш Орля или потушит огонь, или восстановит дом. Рассказать о нем людям — военным, ученым, газетчикам? Нас сочтут больными или мистификаторами.
Забегу вперед, если сообщу, что я все же попытался рассказать Доуни, когда передавал ему трубку. Что из этого получилось, вы уже знаете: я едва ускользнул от психиатрического надзора.
