Хотя Джон Грант и заметил, что птица неожиданно изменила маршрут своего полета, он не обратил на это особого внимания. Однако когда полдюжины других птиц, попавших в его поле зрения, пронеслись в том же направлении, что и та, первая птица, он, невольно заинтересовавшись этим и отвлекшись от восприятия движения окружающего его мира, приподнялся и осмотрелся по сторонам. Раньше из группы деревьев, находившихся в нескольких сотнях ярдов справа от него, доносилось пение птиц. Теперь эти птицы умолкли. Те из них, которые никуда не полетели, похоже, затаились и прислушались.
От затвердевшего на солнце грунта исходили какие-то колебания, которые донеслись до него в виде неясных пока звуков. Это еще не было вибрацией: просто в ушах слегка зазвенело, – но ощущения были вполне отчетливыми. Мальчик поднялся на ноги. Чувство тревоги еще не охватило его, но все органы чувств напряглись. Джон Грант инстинктивно повернулся, чтобы ему был виден его дом – длинное низкое строение со стенами сухой каменной кладки и крышей из дерна. Из печной трубы вяло поднимался вверх белый дымок. Эта картина должна была бы подействовать на него успокаивающе, но из-за усиливающейся напряженности в его груди она, наоборот, встревожила его. Ему вдруг подумалось, что его дом… спит, пребывая в неведении, а потому является уязвимым.
Уязвимым по отношению к чему? Этого Джон Грант не знал. У него появилось ощущение, которое он называл (для себя и только для себя) «толчком» и которое сопровождалось слабым металлическим привкусом во рту. Сомнения и страх вызвали у него растерянность, волоски на коже встали дыбом, а «толчок», внеся определенную ясность, заставил побежать равномерной рысцой вниз по склону холма к дому. Пробежав сотню ярдов, Джон Грант остановился. Вибрация под его ступнями теперь была еще более отчетливой, а ее источник находился позади него – где-то далеко за теми деревьями, где умолкли недавно галдевшие птицы. Он, Джон Грант, находился сейчас между этим источником и своим домом и представлял собой хотя и хлипкий, но все же барьер, защищающий дом. Утешившись этой мыслью, мальчик снова побежал вниз по склону.
Хокшоу
Приятели называли его Медведем. Настоящее имя этого человека – Бадр, что означает «полнолуние», – звучало слишком уж непривычно для них, и поэтому они заменили его на нечто такое, что казалось им более подходящим. Во-первых, он был очень крупным – его рост превышал шесть футов, а по ширине плеч едва ли не равнялся двери в цитадели крепости. Во-вторых, кожа у него была темнее, чем у тех людей, среди которых он теперь жил, и по своему оттенку напоминала дубленую шкуру. Его волосы и борода, длинные и косматые, были черными, как ночное небо. Глаза у него тоже были черными – такими, как у птицы, – и, казалось, не упускали ни единого луча света. На его скулах и около глаз виднелись скопления пятнышек темного цвета размером чуть больше веснушек. Черный платок, повязанный вокруг головы, не позволял волосам падать на глаза.
Он появился здесь, среди этих людей, несколько недель назад – приехал по разбитой дороге к крепости Джардин на боевом коне, который был таким же черным, как и волосы Бадра. Седло и прочая сбруя имели незнакомый для шотландцев вид, однако наиболее странным казался им сам этот человек. Люди, трудившиеся на полях, прекращали работу и, выпрямив ноющие спины, старались получше рассмотреть проезжавшего мимо незнакомца, чтобы потом навсегда запомнить этот эпизод из своей жизни. Длинная кривая сабля у него на боку приковывала к себе очарованные взгляды. Бадр же, зная, что на него таращатся, все время смотрел прямо перед собой. И это, похоже, не было проявлением высокомерия: он просто вел себя как человек, которому есть над чем поразмыслить, а потому не обращал внимания на окружающих.
Этот всадник находился все еще в сотнях ярдов от частокола, огораживающего дом-башню, когда раздались звуки железных болтов, вытаскиваемых из гнезд. Тяжелые деревянные створки ворот распахнулись. Из-за частокола появились трое мужчин, сидящих на лохматых малорослых лошадках. Они привычно выстроились в виде наконечника стрелы и пустили лошадей легким галопом.
Бадр с равнодушным видом наблюдал за приближающимися к нему всадниками. Тот из них, кто скакал впереди, натянул поводья и остановил свою лошадь почти прямо перед ним, а два его спутника, пришпорив лошадей и слегка разъехавшись в стороны, обогнули Бадра каждый со своей стороны и расположились позади него справа и слева. Их предводитель привстал в стременах, чтобы как-то компенсировать низкий рост своей лошади, но это не помогло ему. Более того, создавалось впечатление, что не только незнакомец, но и его лошадь – по всей вероятности, дорогой боевой конь – смотрит на него сверху вниз.
– Что тебе здесь нужно? – спросил он.
Черный конь остановился – как бы сам по себе, – и Бадр окинул пристальным взглядом заговорившего с ним мужчину.
– Я проделал очень долгий путь, – ответил Бадр. – Говорят, что в этом поселении живет могущественный господин. Я хотел бы предложить ему свои услуги.
Шотландец усмехнулся и поочередно посмотрел на своих спутников. Те кивнули ему. Они были моложе его, имели меньше жизненного опыта и легче верили словам чужаков. А вот их предводитель был менее доверчивым и вел себя настороженно.
– Меня зовут Армстронг, – сказал он Бадру. – Я отведу тебя к господину. Тебя примут радушно, но учти, гости моего хозяина должны сдавать свое оружие, поэтому тебе придется отдать саблю.
Армстронг положил правую ладонь на рукоять меча. Он существенно уступал незнакомцу в росте и телосложении, но вознамерился твердо стоять на своем. Он смотрел на чужака невероятно зелеными глазами не моргая, хотя солнце находилось за мавром и светило ему, Армстронгу, прямо в лицо. Незнакомец, очень крупный, крепкого сложения, держался достойно. Хорошо вооруженный, он излучал ту самоуверенность, которая приобретается вместе с жизненным опытом. С таким следовало обращаться осторожнее. Впрочем, что-то в поведении чужака вызывало доверие. Абсолютно все – от его тона до манеры сидеть в седле – свидетельствовало о том, что ему нет нужды заниматься самоутверждением. Армстронг, опытный воин и уважаемый среди своих соплеменников человек, пожил на белом свете достаточно долго, чтобы оценить любую ситуацию. Он сумел выжить в стычках, в которых ему довелось поучаствовать, и приобрел кое-какие навыки, позволяющие «раскусить» того или иного человека. Судя по всему, этот черноволосый великан пока что не собирался причинять им никакого вреда. Более того, он мог стать могучим союзником того, кто сумеет добиться от него преданности. По крайней мере местному господину наверняка будет интересно познакомиться с таким человеком.
